-- Да кому он нужен, -- плюнул Вова в сторону исчезнувшего за дверью брата, -- у него ни друзей ни девчонки. Самый натуральный отброс!
Алекс в это время был уже на улице, под окном, там, где по идее должен валяться сапог Вовы. Он один, поэтому, если б под окнами проходил кто-то одноногий (левоногий), то только таким образом сапог бы мог исчезнуть. Но, хоть лопни, его не было...
-- Ну и чё? -- раздался из окна голос старшего брата, -- судя по всему, ты из окна его уронил? И, судя по всему, его уже и след простыл. Мам, я ж тебе говорю, что врёт он. Он их на плейбои обменял. Опять под одеялом простынь тебе будет пачкать своим семенем; опять не настираешься после него.
-- Чё ты врёшь! -- заорал на него Алекс. -- Мам, посмотри-ка под своей подушкой, нет ли там ничего.
-- Да-да, мама, посмотри-посмотри!
А мама, как будто сердцем чувствуя недоброе, зашла в свою спальню и подняла подушку. -- Ах ты ж #лядь! -- увидела она там новенький сапог своего сына.
-- Видишь, мама, что этот непослушный сын себе позволяет, -- раздался из-за спины той голос Вовы, -- а ты говоришь, не трогай маленьких щенят. Паршивых щенят в унитазе топят, мама.
Но мама его уже не слышала, обходя и покачиваясь, направляясь к окну.
-- А ну вернись домой, паразит! -- гаркнула на пасынка она.
-- Это Вова! -- заоправдывался Алекс. -- Это он! А на меня спирает!
-- Я сказала, вернись! -- не слышала она писклявого голоска Алекса. -- Не то хуже будет. Не усугубляй свою горькую участь!
Алекс, глядя в её пьяные глаза, решил, что ему ещё долго нужно перекрикивать эту нетрезвую женщину, чтоб она хоть что-то поняла. И он потихоньку побрёл в сторону близлежащего леса.
-- Отойди-ка, мама, -- попросил её сын, -- я его сейчас заставлю вернуться. -- И заорал, высунувшись из окна, когда мама отошла в сторону. -- Если ты не вернёшься, я всем в твоей школе расскажу, как ты по ночам в постели рыбачишь.
-- Расскажи лучше, как ты под одеялом простынь пачкаешь своим... семенем, -- брякнул Алекс невесть что; первое, что взбрело ему в голову.
-- Я знаю, как тебя опозорить! -- орал Вова, но Алекс его уже не слышал; он был далеко.
'Это она сказала?! - не мог Алекс до сих пор поверить своим ушам. - Не усугубляй свою горькую участь'. Она ж и слов-то таких не знает! Я её такой никогда ещё не видел (не пьяной он её не видел, а странной, словно сошедшей со страниц книги какого-то сумасшедшего писателя)... Да я и брата своего таким не видел... Впрочем, какой он мне брат! Седьмая моча на псевдокиселе!'
В данный момент он сидел на пеньке, - ноги его ходить уже не могли. Но ещё пару минут посидит и продолжит свою прогулку по лесу. Чего он в лесу искал, он и сам не понимал; может ворону?... Он даже не обращал внимание на то, как странно лес выглядит в это утро. Обычно, если он иногда и прогуливался по лесу, то путь его всегда сопровождал вороний грай. Он всегда думал, что это они его приветствуют, радуются ему. Но сейчас 'радоваться' его очередному появлению в лесу было некому. Лес словно был нарисован, такой мертвенности Алекс ещё ни разу в жизни ни за чем не замечал.
Ближе к вечеру он решил заглянуть домой; может, мать мало-мальски протрезвела.
***
В школу Алекс пришёл через два дня. Вошёл в класс, сел за свою парту и улыбнулся. Всё-таки, хороший он нашёл способ налаживать отношения в семье, когда в субботу вечером мать его чуть живьём не съела, и он едва успел ускользнуть, и неподалёку от дома, пока она что-то орала в приказном тоне, он попал под машину, не заметив, как дорога "начала переходить его", а не он - дорогу.
Когда он входил в класс, урок уже заканчивался. И все четыре оставшиеся минуты Алекс просидел улыбаясь.
-- Пойдём, покурим,-- подошёл к нему на перемене Степан Силенко из параллельного класса.
-- Я ж не курю, -- ответил ему Алекс, -- ты знаешь.
-- Ничё, научишься, -- потянул он его за рукав в сторону туалетной комнаты.
-- Да что такое-то? -- никак не мог Алекс понять поведения этого парня.
-- Увидишь, что такое, -- ответил ему тот, подводя к двери с буквой 'М'. -- Заходи.
Алекс, пожав плечами, подчинился.
В туалете, на длинном подоконнике сидели пятеро 11-классников. Об этой пятёрке вся школа наслышана не меньше самого Алекса. В узких кругах их называли ГМНА ('активные гомосексуалисты-маньяки-насильники'; ещё эта аббревиатура расшифровывалась, как Госцов, Мотора, Несмалов, Аксенко, пока в их компашке не появился пятый, Минуто). И теперь они что-то хотели от Алекса. Насколько он помнил ситуацию своей школы, то, если эти ребята и растлевали младшеклассников, то только каких-нибудь слабохарактерных новичков, и то - занимались этим в квартире у кого-нибудь, чтоб свидетелей не было, но чтоб в открытую, в школе, это был полный абсурд.
-- Машина тебя сильно ударила? -- спросил у Алекса Госцов.
-- Не очень, -- ответил тот.
-- А мечтал, чтоб сильно ударила? -- продолжал его тот одолевать вопросами, -- чтоб до смерти ударила, мечтал?
-- С чего вы взяли, -- скромно ответил Алекс. -- Я нечаянно под неё попал.
-- А брат твой другое сказал, -- проговорил ему Аксенко, -- что ты у него в долги залез и в отместку он пообещал рассказать всё про тебя. Сколько ты ему бабок должен?
-- Что он про меня собрался рассказать?
-- Что ты в рот берёшь, -- ответили ему.