-- Теперь ты всемогущ, -- раздался из сидящей в углу чёрной вороны обычного роста знакомый каркающий голос, -- я тебе просто-таки завидую, Алекс.
-- Чё ты орёшь! -- как можно тише прикрикнул тот на неё шёпотом.
-- Ни тебя не меня не слышат, когда мы разговариваем, -- не меняя голоса произнесла птица. -- Больше таким ошибочкам, какая произошла с пиздюком Кузей, не бывать. Больше наше общение никто не услышит, можешь мне верить.
-- Ну и что, -- незаметно ухмыльнулся Алекс, хоть ему это и было трудно проделать разбитыми губами, -- ты желаешь у меня что-то спросить?
-- Скорее всего, -- отвечала птица. -- У тебя ведь, я так думаю, имеются кое-какие желания.
-- Всего одно, -- ответил Алекс, перестав ухмыляться. -- Чтоб ты сдохла.
-- А ты хорошо подумал, прежде чем я его исполню? А ведь я его исполню на полном серьёзе!
-- От тебя одни неприятности, ворона. Из-за тебя человек погиб!
-- А ты задумайся лучше. Не являюсь ли я тобой самим, прилетевшим на импровизированной моим воображением 'машине времени' из далёкого будущего? Задумайся.
-- А чё тут думать? Если ты из будущего, то мне ничего не грозит, если ты подохнешь! Возможно, я в этом далёком будущем постепенно превращусь в ворону, 'вернусь' в прошлое и повторю картину, 'убив себя'. Так или иначе, ворона, от тюрьмы да от сумы не зарекайся, ВСЁ может быть. Так что сдыхай спокойно и ни о чём не думай.
-- Я твой джин из бутылки, -- последнее, что донеслось от вороны, перед тем, как она исчезла у Алекса на глазах. Впрочем, не одна она исчезла; всё вокруг Алекса погрузилось в кромешную глухо-слепую тьму почти так же, как когда-то, несколько недель назад, погрузилось вокруг Пальца. Только один единственный звук перерезал эту бездонную тьму... Впрочем, Алексу он показался таким же призрачным, как и всё, что окружало его последнее время. Возможно, этого звука, чем-то напоминающего собой отзвук шёпота 'вороньего голоса', вовсе и не было. Но, 'я наврала', несмотря ни на что пронзило слух Алекса почти как раскалённой спицей ('любой человек готов отдать ВСЁ, желая спасти свою жизнь, - наверно, должен был подобный шёпот складываться в такие слова, - но ещё больше он может заплатить, желая чужую смерть; но... ещё больше он заплатит, если пожелает свою смерть').
- - happy end - -
Пробудил его не пинок брата, не подзатыльник мачехи; пробудило его какое-то приятное предчувствие...
Он, сам не зная почему, подскочил к окну, и тут же в глаза ему попался соседский хулиганистый малыш... Когда Алекс выглянул из окна, малыш уже достал из кар- мана рогатку и нагинался за камнем. И совсем кстати в полушаге от ноги Алекса располагался зимний сапог его брата Вовы (второй сапог, помнилось Алексу, лежал под подушкой вечно незаправленного дивана мачехи), поскольку денёк сегодня выдался тёплым и до необыкновенности счастливым, хоть и Пятница 13-е (но Алекс просто-таки сердцем чувствовал надвигающийся на него Великий Потоп 'СЧАСТЬЯ', хоть и привык очень часто просыпаться в дурном настроении и вставать с постели не с той ноги). Но в этот раз Алекс осмотрелся по сторонам, чтоб из-за угла случайно не выглядывал глаз его троюродного брата, Вовы. Но квартира, как чувствовало сердце Алекса, была пустынна полностью, если не обращать внимание на тараканов, проскальзывающих то тут то там (если раньше Алекс и старался избегать возможности раздавить таракана, то теперь он их не собирался трогать тем более - живые всё-таки существа). И Алекс с удовольствием поднял с пола сапог, - пока Кузя поднял камень, зарядил им рогатку и чертыхнулся, как всегда промахнувшись, - аккуратно поставил его в нишу и отправился в спальню матери (хоть его троюродная тётка и не являлась ему даже понятием слова 'мать', но всё-таки усыновила) за вторым сапогом.
***
Позже Алекс повстречался и с Пальцем и с отвратительным братом Вовой (по отношению к Алексу он стал отвратительнее, чем был когда-либо; этаким мерзким гадким и бездушным типом, словно под его основной маской у него была ещё бездна масок, каждая из которых вомного раз превосходит предыдущую своей отрицательной стороной), и с кем он не встречался, каждый помогал ему РАСТИ, подниматься по бесконечной "невидимой лестнице" всё выше и выше. И чем неприятнее выглядела со стороны жизнь Алекса, тем больше счастья рождала в себе его душа, словно вместо вороны он напоминал собой некую бродячую собаку, на которую отовсюду валятся шишки, но несмотря ни на что, собака такая от них не уворачивается, а старается, чтоб ни одна из шишек не пролетела мимо.
Эпилог (дописано лет через десять).
- Тебе могут скостить срок, - терпеливо уговаривал Алекса следователь. - Ведь ты же не знал, что твой брат якшается с этим типом!
- Не знал.
- Если ты о нём расскажешь побольше... Понимаешь?!
- А что я должен рассказать?.. Неправду?
- Как это неправду! Ты же понимаешь, за ложные показания тебе не скостят... Скорее, накрутят! Срок-то...
- Не ложь, а логика. Я отреагировал чисто логически. - Объяснял Алекс. - Я ничего не знал про отношения моего брата с Пальцем... И тем не менее, должен рассказать о нём побольше! Вот я и спрашиваю: что конкретно я должен рассказать?
- Что конкретно? - не понял следователь его "чисто логических" рассуждений. - Ну, хотя бы то, что он обирал многих твоих сверстников!
- Да?
- Выйдет из-за угла, где-нибудь в темноте, и...
- Но вы же понимаете, что в одиночку он всё это не проделывал!