Дальше я слетел с батареи, опасаясь как бы кто меня ни увидел, и даже не выкинув в мусоропровод свои полведра, на цыпочках - опять же опасаясь случайных свидетелей (ещё тогда я почувствовал, что дело очень неприятным пахнет) - подсеменил к двери, постарался беззвучно её открыть и... Щёлкнул замок соседей - кто-то собирался выйти из квартиры... Но я успел-таки заскочить за дверь и ещё беззвучнее захлопнуть её за собой... И, оказавшись в полной безопасности, ко мне тут же вернулись ощущения раскалывающегося мочевого пузыря и приближающегося поноса.
Всё, больше я о падающем с крыши (в попыхах я и не разглядел, мужчина этот был или женщина, только увидел трико, футболку и крупное тело) и исчезнувшей под обыкновенным автомобилем девушке не вспоминал.
-3-
-- По порядку? -- задумался я вслух, сразу после того, как всё случившееся этим утром пронеслось у меня в голове за какие-то две-три секунды. -- Ничего не пропускать?
-- Ни единой секунды, -- ответили мне милиционеры.
-- Ну хорошо, -- решительно согласился я и начал:
-- Проснувшись утром, я поднялся с койки, сделал... не помню сколько шагов, потом вошёл в помещение уборной, снял...
-- У тебя солнечное сплетение давно не болело? -- перебил меня лейтенант.
-- Я не понимаю, что вы от меня хотите, -- поинтересовался я очень мягко, чтоб у них не возникло желания "помочь" мне понять.
-- Ты утром сёдня у мусоропровода своего этажа не стоял? -- спросил меня один из "мусоров" (неплохое сочетание!), -- в окошко не выглядывал?
У меня сердце и ёкнуло, но подавать сейчас вид хуже самоубийства. И потому я сделал другой вид, что вспоминаю.
-- По-моему, не выглядывал, -- изрёк я, отвспоминав сколько положено, -- если память мне не изменяет.
-- А если ты сейчас кровью умоешься? -- надавливал на меня парень с погонами лейтенанта.
-- Так я должен был выглядывать? -- продолжал я незаметно для всех придуриваться.
-- Вообще-то, не должен, -- ответили мне нешутя, -- но выглянул.
-- И что было дальше? -- Я надеялся, что этот вопрос не вызовет ни у кого из сидящих в "патроле" раздражения.
-- Рассказывай, что было, -- сказали мне.
-- Я не могу рисковать, -- произнёс я. -- Вы ведь можете меня побить.
-- Мы можем тебя пытать, -- общался со мной всё тот же лейтенант, -- если ты в течение следующих сорока пяти секунд будешь продолжать упираться. -- Он глянул на свой "ориент". -- Я засёк время. -- И выжидающе уставился на меня.
-- Ладно, расскажу, -- снизошёл я; в конце концов, ничего ведь особенного не произошло. Я оказался всего лишь свидетелем, и мне не очень хотелось из-за этой ерунды вступать в "конфликт" с этими ребятами. Меня ведь видели (только хотелось бы знать, кому удалось меня увидеть), чего отпираться и "идти в несознанку"?
-- Человек с крыши упал, -- рассказал я. -- Я так перепугался, что сразу же убежал. В это верите?
-- Как ты убежал, это мы знаем. Но больше ты ничего не видел?
-- Да вроде бы ничего.
-- Опять врёшь!
-- Да не вру же! -- вскрикнул вдруг я, сам не понимая, почему, словно так прочно вошёл в образ, что почувствовал даже несправедливость: "как это так, я видел только пролетавшего мимо человека, а меня заставляют ещё что-то рассказывать! Это же несправедливо!"
-- А на дорогу ты не смотрел? -- спрашивал меня лейтенант. -- Не ври лучше. За твоим взглядом следили.
-- Девушку сбили, -- проговорил я. -- "Тойота-Корона зелёного цвета, без номеров. Всё, что я видел. И больше никаких убийств, никаких изнасилований и никаких аварий я не видел.
-- Девушка осталась лежать на дороге? -- Задал мне лейтенант вопрос на засыпку. Впрочем, этого вопроса мне и следовало ожидать, но я к нему не готов был. Хотя, мог бы конечно и рассказать всё сразу как те затормозили у телефонной будки; и про исчезнувшую под "ситроеном" сбитую девушку и про 10-20 чёрных рук... Но какая-то паранойя на меня налетела: что-то меня во всём этом настораживало. И какое-то внутреннее чувство мне твердило: "не болтай слишком много! Пусть лучше пытают. Но не болтай".
-- Слушайте, ребята, вы не будете возражать, если я выйду отлить? По-моему, у меня энурез. -- И, действительно, ни с того - ни с сего у меня вдруг зверски начал раскалываться мочевой пузырь, как будто я только что проснулся. И, возможно, ничего удивительного в этом нет, ведь последний раз я сливал "херши" только утром; мочевые пузыри тоже имеют особенность иногда засыпать и просыпаться в самые неожиданные моменты.
-- Расскажи всё до конца, -- тут же отреагировал самый твердолобый из всех шести человек, -- и отольёшь.
-- Я не могу рассказывать! -- кряхтел я. Я даже не ожидал от своего мочевого пузыря такого: он словно взбесился и как помешанный требовал своего, грозя с секунды на секунду выпустить всё наружу. Такого со мной ещё никогда не было; даже когда мы с какой-то "герлой" часика три рассеками пол-Амурского залива на катамаране и меня приспичило - не успели мы покататься и десяти минут (это было в марте).
-- Да хрен с ним, -- махнул кто-то рукой, -- пусть ссыт. Если вздумает дернуться куда - пуля в жопе. Всё равно для нас в нём нет необходимости. Выходи, -- обратился он ко мне, доставая из кобуры "ПМ", -- сопровождать тебя будет гражданим "макаров".
"Что это значит, - размышлял я, наскоро выскакивая из патрола и расстёгивая на ходу ширинку, - "для нас в нём нет необходимости"?