-- Но это какая-то чудовищная ахинея, -- бормотал Юрий, как сам с собой разговаривал. -- Мой дед действительно...
-- Да оставьте Вы в покое Вашего деда! -- повысил тот голос. -- До него мы ещё успеем добраться. Сейчас нас больше интересует тот писака, что живёт у Вас на чердаке. Недавно живёт. Позавчера "поселился".
-- Писака? -- переспросил тут же Юрий.
-- Ну да, -- отвечал тот. -- Он проходил как-то лечение в психиатрической больнице, и врачи поставили ему диагноз под названием "писака". Представляете себе? Но мы-то понимаем, что в комбинезоне этим утром были Вы, а не Ваш дед. Потому что дед Ваш Вас не узнает, если встретит. И может убить.
-- Что Вы такое говорите?!
-- Значит так, -- сказал ему тот, -- единственная Ваша теперешняя задача, это сказать нам, находили ли вы сегодня на чердаке большой лист, исписанный мелким-мелким почерком.
Вот тебе и раз! Юрий уже собрался этому милиционеру такого наговорить, но... вовремя одумался. И ответил:
-- Да, по-моему, я этот листок там - на чердаке - и оставил.
-- Едем немедленно, -- отдал тот приказ сгрудившимся вокруг милиционерам. -- Заодно и гражданина этого домой подкинем.
На улице тем временем уже здорово стемнело.
Юра залез в "УАЗ" уже не туда, где в этом уазе находился последний раз, а на мягкое креслице, вместе со всеми четырьмя милиционерами (какого чёрта они всей толпой собрались ехать за долбанным листом бумаги? - хотел бы он себя спросить, но в то же время понимал, что хороший "наряд" нужен везде; в любом деле. Не понимал он только единственного: какого чёрта тот наврал ему про деда?).
-- А почему дед мой может меня убить? -- неожиданно спросил Юра того милиционера, с которым он с последним говорил, -- если учитывать, что его "похоронили", пытаясь "надуть милицию".
-- Потому что он маньяк-убийца, -- ответил тот каким-то хладнокровным-страшным голосом. -- Три года назад на Морском кладбище была обнаружена разрытая его могила. Ни тела - ни гроба, даже памятника и того не было. После чего и потянулись друг за другом достоверные факты. Непонятно только, как этот Василий Иванович пролежал под землёй 13 лет!... -- И он глубоко задумался, как будто три последние года его зациклило только на этом и он до сих пор не мог прийти в себя, и долго ещё не сможет.
-- Но разве вам не кажется, что это просто ПОЛНАЯ ЧУШЬ? -- устало произнёс Юра; не спросил, а произнёс.
-- Нет, не кажется, -- ответил за него другой. -- Как ни странно, но мы все любому можем признаться в том, что мы крещёные. И я умоляю тебя, парень, не надо так скептически ко всему относиться. Последнее время у нас в городе происходит очень много странного. Причём иногда происходят такие вещи, что у героев твоих "страшных рассказов" повяли бы уши. Так-то. Но, даже если ты сильно нас попросишь, рассказывать ничего из происходящего мы тебе всё равно не будем.
-- Решу, что вы свихнулись? -- поинтересовался Юра.
-- Возможно, -- ответил тот. -- А возможно, что решишь, что - например - ты свихнулся... Если по-настоящему не свихнёшься.
Всё, больше они не разговаривали, а так и ехали молча, пока не приехали.
Потом они вчетвером начали переворачивать весь чердак, поскольку того огромного, исписанного мелким почерком листа на чердаке нигде не оказалось, хоть Юра и точно помнил, как свои пять пальцев, что оставлял лист на чердаке и никуда его не девал.
-- Так может всё-таки тот парень его и забрал? -- пятый или десятый раз задал им Юрий один и тот же вопрос, пока они тщетно надрывались, перерывая всё вверх дном.
-- Ну мы же его посадили уже! -- десятый или двадцатый раз повторяли они ему ответ на вопрос.
Так милиционеры и уехали ни с чем, оставив Юрия Владивостоцкого наедине с самим собой.
И Юрий аж подпрыгнул от переполнявшего его счастья: наконец-то!... Наконец-то он смог сесть за свой рабочий стол и начать барабанить по клавишам "Макинтоша", даже и не обращая внимания, на какие клавиши нажимает и что за текст вырисовывается на мониторе. Давным-давно клавиатура его компьютера отлетала у него от зубов и он мог как Моцарт "играть на пианино с завязанными глазами". Пальцы его сами работали как заведённые, и, если внимания на них не обращать, то необходимо было обращать внимание только на то, какие мысли появляются у него в голове, чтоб не дай Бог на дисплей не проскользнуло ничего лишнего. Но в этот раз он смотрел на рядок книг Стивена Кинга, выстроившихся как талисман над столом с компьютером, только потому что знал что писать и мог смотреть куда угодно, только не на вырисовывающийся текст...
Но... он сам не ожидал, что так неожиданно прервётся: взгляд его случайно упал на монитор... и ВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁ уже наполняло весь экран трёх минут работы Юрия за клавиатурой.
"Верни мне моё"... Что это значит?... Совпадение, или... Ведь нельзя же ТАК ошибиться: допустить такую ОПЕЧАТКУ.
Однако, Юрий в следующий раз уже был повнимательнее и поглядывал на монитор, а не куда попало.