Интересно, кто бы это мог быть? Алла в гости не ходит; она, обычно, звонит, и кому надо, сами приезжают к ней "в гости". Друзей у Юры не так много, чтоб каждый третий захаживал к нему на "угощения" как Виннипух с Пятачком. Так кто же это тогда, если родители имеют свои ключи от ворот и от Юриного дома?...
Юра уже хотел было спросить, "кого там приволокло?!", на тот случай, если за воротами опять будут стоять цыгане, чеченцы или ещё какие-нибудь попрошайки, но не стал ничего спрашивать - надо ли?, открыв замок и распахнув дверцу ворот...
-- Вот тебе и "на"! -- воскликнул Юра от увиденного за открывшейся дверью. -- Лёха! Сто лет тебя... Где ты пропадал?!
Это был Алексей Динамо (прозвище), друг Юриного детства. Армия унесла Алексея настолько скоропалительно, что Юра даже и заметить ничего не успел; после того как со старых мест переселился с родителями в этот дом, друзья детства стали навещать его всё реже и реже. Пропал Лёха, ну и пропал так пропал. А тут он появился с такой неожиданностью, что у Юры даже не было слов.
-- В армейке, -- ответил ему тот, пожимая руку и входя в лоно двора. -- А ты всё так и живёшь? Со стариками?
-- С какими стариками! Один живу. Ну чё, за пузырём сгонять?
-- Я за рулём, -- объяснил Алексей, кивнув на приникший к самому забору белый "БМВ".
-- Ни хрена себе! -- откровенно отреагировал Юра, глянув на машину. -- Круто живёшь!
-- Да ну ты брось! -- усмехнулся тот. -- За одиннадцать-двести купил. Разве это машина?
Они прошли в дом, поболтали о том о сём, провели безалкогольную встречу и уже неспеша перешли к разговору о женщинах, когда Алексей спросил Юру, нашёл ли тот себе подругу жизни, и Юра, ответив скромным кивком, тут же отпарировал, спросив:
-- Ну а у тебя как делишки в этом плане?
-- Жениться собираюсь, -- ответил тот. -- Неплохую деваху себе нашёл.
-- О! А как вы познакомились?
-- На дискотеке, -- пожал тот плечами, как ни в чём не бывало.
-- Да ну ты брось! -- хохотнул Юра. -- Ты ж на дискотеки не ходишь.
-- Да шучу я, -- согласился он с ним. -- Через службу знакомств познакомились. -- И уточнил. -- Через "Джулию".
-- Чё, правда, что ли?
-- Да, -- не врал тот. Хоть он и был изрядным любителем посочинять да приукрасить действительность, но армия в нём многое изменила, и теперь он мог различать, где говорить правду, а где не врать. -- Первая оказалась блин-комом, а на второй я собираюсь жениться. Такая вот история.
-- Да чем же тебе первая-то насолила? -- огорчился Юрий за судьбину Владивостокских девушек. -- У меня их хоть и двенадцать всего, да и то глаза и мозги разбегаются: каждый раз жребий приходится выкидывать, прости меня Господи. Но - что поделаешь - СИТУАЦИЯ. А у тебя-то что так?
-- Да девка ничего так себе была, -- охарактеризовал он внешность, духовность и разум своей первой (блинкома) девушки. -- И не было между нами тоже ничего. Но... какая-то у неё зацикленность прогрессировала: по ходу разговора я понял, что она мечтает выйти замуж за писателя.
-- За писателя?! -- У Юры аж глаза вспыхнули, но вида он старался не подавать: не обязательно Лёхе Динамо знать о том, что его друг преуспевающий писатель (печатающийся, правда, под псевдонимом).
-- Ну! -- хохотнул Алексей, решив, что Юру насмешило это. -- Но к какой едрёной матери из нас с тобой писатели? Верно?
-- Точно, -- согласился с другом Юра. -- Пусть идёт, Толстого себе ищет. -- Рассмеялся он за компанию с Алексеем.
Алексей с самого детства ненавидел книжки; смеялся над их толщиной, если кому-то попадались слишком толстые; называл их "библиями", и прогуливал "литературу" (литру). Этот комплекс, надо полагать, сохранился в нём и по сей день. И отношение ко всем до единого писателям, поэтам и вообще художникам, как к "бородатым, четырёхглазым чмырям", меняться у него, если и собиралось, то только в отрицательную сторону.
-- Может мне когда-нибудь и придётся расплатиться за это перед "чистилищем" или хрен его знает, чем, -- говорил Алексей, -- но читанов я не могу переваривать.
-- А что же она хоть читала? -- так просто - как бы к слову - полюбопытствовал Юра. -- Небось женские, любовные книжки?
-- Кого там! -- усмехнулся он. -- Ужасы! Стивена Кинга. И читала и писала. Какую-то там "кладбищенскую эпопею" заканчивала. Вампиры, оборотни... Давай, лучше, о другом говорить, -- надоела ему эта тема.
-- Да погоди секунду, -- попросил его Юра. -- А кто она хоть была-то?
-- Да оно тебе надо? Ты ж в школе на двойки учился и читать не...
-- Ну скажи! -- настаивал тот.
-- Что сказать-то?! Мало тебе своих двенадцати? Не рвись, юноша!, эта девочка не для тебя; она не для кого. Она сильно умная...
-- Не скажешь?
-- Ну ладно, -- снизошёл тот, пожав плечами. -- Джулии стольник заплатишь, она тебя представит этой подружке. Телефон назовёт 457-605. Скажет, что зовут Аллой. Блондинка. Высокая. Девятнадцать... Ты чё, Юрок?
У Юрия же в глазах потемнело ещё после того, как он услышал телефон... И то, что девушке этой 19 и зовут её Аллой (и, что к нудизму она неравнодушна... но это уже не для эфира), он мог уже и не слушать.
-- Да нет, ничего, -- ответил он сразу, как в глазах его прояснилось. -- Ты прав, давай лучше о другом поговорим... о другой.
-- Во! -- обрадовался тот. -- Давай! А то я щас засну здесь.
И они поговорили и о другом и о всём на свете, не затрагивая одну лишь тему творчества и Аллы... которая ему в течение всего дня так и не позвонила. Но позвонил ей он сам, сразу после того как его друг вспомнил о "делах", наговорившись с - с годами изрядно поскучневшим - Юрком вдоволь, и поспешил к "бимеру", через пару секунд сорвавшись с места и оставляя на грунтовой дороге следом за своим авто шлейф пыли и гравия, корча из себя эдакого делового человечка, везде и всюду не успевая за собственной тенью.