-- У меня весьма неплохо получится отправиться сейчас на чердак. А что будет дальше... решать твоему дому, его чердаку и - разумеется - тебе. Удовлетворит ли тебя подобная растасовка?
-- Слушай, -- решил Юра перейти на нормальный диалект, -- объясни ты наконец толком, зачем тебе всё это, и что вообще происходит.
-- Отдаймнемоёотдаймнемоёотдаймне... Как думаешь, что сие могло бы означать?
-- Ты тот огромный исписанный лист ищешь? -- ответил Юра.
-- Уже нет, -- сказал голос. -- Понял, что бесполезно это. Но хотелось бы, знаешь ли, вернуть его назад. Однако, с помощью твоего чердака я мог бы написать кое-что новенькое; может быть и восстановить то "начало"... Хотя, я наверняка мог бы восстановить "посеянный" твоим разгильдяйством лист, может даже - улучшить. Если бы ты мне помог.
-- Я не пойму, что тебе мешает, -- разговаривал Юра с этим неприятным голосом уже как с человеком. -- Залазь себе на чердак, да твори, как ты это делал тайком от меня. Зачем я должен уезжать из своего дома?
-- Я не могу тебе сейчас это объяснить, -- отвечал голос. -- Ты можешь мне не поверить.
-- Почему я могу тебе не поверить? -- полюбопытствовал Юра.
-- Потому, -- дал голос полный ответ. -- Я хочу околотить дом; так его изуродовать, чтоб даже мухи в него не залетали. Только тогда я смогу спокойно сидеть на чердаке и писать - писать. Ты ведь, я надеюсь, уже понял, что чердак этот непростой?
-- И ты с помощью этого чердака стал непростым? -- сказал Юра.
-- Я много каким стал, -- ответил голос. -- А может и был таким всегда. С моей точки зрения, для тебя это не важно.
-- Ну хорошо, -- согласился он с тем, что для него это неважно. -- А ты уверен, что после того как ты околотишь мой дом досками, в него ни единая душа не войдёт?
-- Возможно, что и не войдёт, -- опять отвечал тот неопределённо. -- Возможно, этот дом будет наводить на людей ужас; возможно, кому-нибудь взбредёт в голову его снести, но у него не получится снести этот дом. Возможно. А я буду как ни в чём не бывало сидеть на чердаке и заниматься написанием всё новых и новых рассказов, повестей и романов. А ты будешь первым, кто прочтёт каждый из них. Это такие вещи, на которые не надо ни редактора ни хрена кошачьего; полностью готовые к печати. И, поскольку творить я буду круглосуточно, то писаться большой и толстый роман будет в течении двух-трёх недель, не больше. Многие вещи я если буду выпускать под псевдонимом Юрий Владский, как тебе это понравится?
-- Сначала мне нужно поверить во всё это, -- ответил "Юрий Владский".
-- Это твоё личное право, -- сказал Юрию голос. -- Только заметь, что уже половина одиннадцатого. Полночь нагрянет беспощадно. А во всех твоих мистических сказках полночь - не очень приятное время.
-- А причём здесь сказки? -- не понял Юра.
-- Можешь считать, что не причём, -- ответил голос. -- Но когда эти полтора часа пройдут... -- и он недоговорил, словно боялся того ужаса, о котором собрался оповестить Юрия.
-- Логичнее всего мне сейчас открыть дверь, -- не поинтересовался Юрий, а просто произнёс.
-- Ты прав, -- раздался из-за двери спокойный тон.
-- Только я не знаю, что ты собой представляешь, -- откровенничал Юра. -- Ты сейчас напоминаешь мне волка, который стоит под дверью и ждёт, когда же семь козлят откроют её ему. Вдруг ты ворвёшься ко мне с топором и утопишь его в моих мозгах. Хрен тебя знает!
-- Слушай, дружок, -- устало заговорил голос,-- если б мне надо было тебя убить, то ты б давно уже валялся на 14-м километре. Просто, пойми ты меня: всё изменилось после того как ты поднялся на чердак. Не стоило тебе этого делать. 16 лет я творил, никому не мешал, а как ты залез, то всё и изменилось: появились менты какие-то, объявили на меня розыск; вещи странные начали происходить... Я бы даже сказал, ужасные - кошмарные вещи. Но, раз ты залез на этот чердак, то делай лучше как тебе советуют; больше я душе твоей ничего пожелать не могу.
-- Но ведь вещи эти происходили ещё до того как я залез на чердак, -- не соглашался с ним Юрий, -- мне менты рассказывали...
-- Прими лепет ментов за бред сумасшедшего, -- посоветовал ему на это голос, -- и считай, что "вещи" начали происходить в тот момент, как ты залез на чердак.
-- Мне было бы проще принять тебя за бред сумасшедшего, -- сказал ему Юра.
-- А себя? -- отпарировал тот. -- Ты уверен, что труба твоего дома способна удержать чердак на месте?... Уверен ли ты, что вообще никогда - в этой жизни - с ума не сойдёшь?
-- Значит так, -- пришёл Юра к выводу, -- самый для меня реальный сейчас выход, это дождаться двенадцати часов ночи. Если судить по твоим рассуждениям, в полночь начинается новая градация. Правильно?
-- Ты думаешь, что ты дождёшься до полуночи? -- полюбопытствовал тот с лёгкой усмешкой в голосе.
-- До вечера же я дождался, постараюсь и до полуночи дотянуть. Во всяком случае, пока ничего не происходит.
-- Ты в этом уверен? Я бы на твоём месте не стал так говорить. Вокруг много чего может происходить, ты ведь не видишь всего этого из своей комнатушки. А "ждать - беду накликать" существовал ли у тебя когда-нибудь такой девиз?
-- Всё равно, дверь я тебе не открою, -- заявил ему Юрий.
-- А мне и не надо дверь открывать, -- сказал ему голос. -- Если вдуматься. Ты вдумайся: может я здесь стою перед твоей дверью как раз для того, чтоб задержать тебя до полуночи. А?