— Вы можете просто кивнуть и пройти мимо, — предложил Китобой. — Вы ведь еще даже не побывали на месте преступления.
Корт, разумеется, это знала; но еще она знала, что, будучи официальным лицом, в чьи обязанности входит разобраться с делом Сэндберга, она вынуждена выступать в роли оселка, о который будут заточены все топоры.
— Не беспокойтесь. Все равно когда-нибудь придется с ними беседовать.
Тчи, угловатое тонкое существо с копной серых кудрявых волос, обратился к ней первым:
— Прошу прощения. Вы представитель закона хомо сапсов, адвокат по имени Андреакорт?
Андреа удивилась тому, что ее имя стало известно всем заинтересованным сторонам так быстро.
— Да. Чем могу помочь?
Кругленький, маленький берштиэни, демонстрируя склонность своего народа к излишнему энтузиазму, принялся от возбуждения подпрыгивать на месте.
— Для нас большая честь познакомиться с вами, адвокат Корт. Я Мекил Ном из делегации Берштиэни. Насколько мне известно, у вас за плечами долгая и успешная карьера в качестве представителя закона…
— Карьера, — перебил тчи своего более дружелюбного коллегу почти с сухим высокомерием, приправленным уверенностью в собственном превосходстве, — оказалась столь успешной, потому что ее вид предоставил огромное количество возможностей для расследования преступлений, совершенных на других планетах. Вне всякого сомнения, если ее народ будет продолжать сеять хаос среди аборигенов других миров, у госпожи Корт появятся дополнительные шансы отточить свое мастерство и продемонстрировать талант… В данном вопросе ваши моральные устои сослужили вам плохую службу, Мекил; лично я не стал бы использовать слово «успешный». Он окинул Андреа оценивающим взглядом и сказал:
— Позвольте представиться. Я Советник Гейр Раиг, представитель Республики Тчи и член Комитета по контакту. Я прибыл сюда двадцать местных дней назад и сразу же приступил к собственному расследованию, чтобы не позволить людям извратить факты и помешать свершиться правосудию.
Ни один мускул не дрогнул на лице Корт.
— Могу вас заверить, господин Раиг: Конфедерация хомо сапсов не собирается извращать факты и мешать правосудию.
— Ваше присутствие здесь говорит об обратном. Мне удалось выяснить, что вы поддерживали людей в 60 % обвинений, выдвинутых против них властями других миров. Как вы объясните столь вопиюще несправедливое использование данной вам власти?
Еще один дипломатический фокус, к которому мастерски прибегали представители Тчи — задать вопрос вроде: «Когда вы перестанете бить жену?». Ответить на него так, чтобы не оказаться виноватым, невозможно. Корт спрятала раздражение за дежурной фразой:
— Я с радостью отвечу на все ваши вопросы, когда закончу расследование.
— Разумеется, — не сдавался тчи. Учитывая безумный шовинизм хомо сапсов, вам необходимо сначала установить, насколько представители других видов похожи на вас, чтобы решить, стоит ли признавать, что против них совершены страшные преступления.
— Должен заметить, что сами вы демонстрируете истинную беспристрастность, сэр… — вмешался Китобой.
И хотя Корт тоже была в ярости, она жестом остановила своего спутника и закончила:
— Вы совершенно напрасно, мистер Раиг. Никто — за исключением, возможно, самого Сэндберга — не пытается приуменьшить значение совершенных преступлений.
— Почему же он до сих пор в вашей тюрьме? Не сомневаюсь, вы намерены помешать аборигенам предать его суду.
— Вам прекрасно известно, почему, — ответил Китобой.
— Мне известна официально названная причина. Но я намерен убедиться в том, что ваше посольство не использует ее в качестве удобного повода, чтобы держать у себя преступника.
— Мы должны убедиться в том, что катарканцы способны его судить, — сказала Корт.
— Понятно, — заявил Раиг. — А если окажется, что они не способны? Учитывая убогую историю вашего не вполне здорового народа, с чего вы взяли, что сами обладаете необходимыми качествами?
Ответов было много: дипломатический, юридический, оправдательный, даже злобный. Но ни один из них не являлся достаточно убедительным. И ни один из них не объяснял человеческой истории, написанной кровью невинных жертв. Ни один из них не мог прогнать ее собственные воспоминания о падающих на землю телах в то ясное, солнечное утро.