- Отлично, госпожа Гейт. Сегодня Гуго открывает свою мастерскую, так что, если можно, я уйду пораньше. Хочу зайти к нему!
Девушка счастливо улыбалась - она была молодой и влюбленной. Их помолвка с Гуго длилась уже три года, но мужчина не спешил жениться, пока не встанет на ноги. Неудивительно, что его заждавшаяся свадьбы невеста так радовалась открытию мастерской.
- Слышала про вашего отца, - вклинилась она в мои мысли. – Мне так жаль, - пожалуй, это было самое искреннее сожаление, услышанное мной за последние дни. – Но не печальтесь, всё наладится. Смотрите – я блинчики испекла.
Оптимизм Берты был воистину неиссякаем, а блинчики – нежными и воздушными. Но всё хорошее заканчивается. И неумолимые часы оповещали, что пора прекращать пустую болтовню и отправляться на работу.
Радость от солнечной погоды сильно померкла сразу после выхода на улицу. Солнечное тепло превратило выпавший снег в грязное месиво, неприятно чавкающее под подошвами сапог. Идея приобрести собственный автомобиль казалась всё более удачной, но пока приходилось довольствоваться своими двоими.
- Доброе утро, Мартин.
- Доброе утро, детектив Гейт, - кивнул, стоявший за конторкой сержант.
На скамьях даже в такой ранний час уже сидели посетители. Несмотря на довольно низкий в по меркам всего Мерая уровень преступности, следователям управления работы хватало.
- Витте уже на месте? – уточнила я у дежурного.
- Нет, пока не приходил.
- Скажешь ему, чтобы зашел, когда появится. Хотя нет, я ненадолго. Приятного дня.
На лестнице я столкнулась с капитаном, спускающимся вниз. Он окинул меня привычно хмурым взглядом:
- Доброе утро, Вивьен. Есть какое-то продвижение в деле?
- Доброе утро, капитан. Нет, я же только пришла. Хочу сходить в морг, чтобы уточнить некоторые моменты. Результаты экспертизы слишком неопределенные. Возможно, у профессора Вебера есть мысли, не отображенные в отчете.
Капитан только кивнул и отправился дальше. Я была рада, что вчерашний вечер никак не отразился на нашем общении на работе. Стоило ему хоть как-то изменить устоявшейся манере разговора, как поползли бы слухи о романе между нами. Быть единственной женщиной в коллективе предвзятых мужчин – испытание не для слабонервных.
Захватив из кабинета отчет о вскрытии, я покинула управление и направилась в морг. Он расположился через два квартала, в подвале старого здания муниципальной больницы. Здесь всегда было прохладно и на удивление сухо. Вдоль стен выстроились ряды длинных секционных столов, на которых покоились ещё непогребенные тела. Над одним из свежих трупов колдовал доктор Вебер, что-то бормоча под нос. В синеватом свете лампы его кожа казалась такой же неестественно бледной, как и у окружающих его мертвецов.
Старый профессор был искренне влюблен в свою профессию. Полиции повезло нанять его на службу, когда в университете, где Вебер преподавал патанатомию, разгорелся скандал. Один из студентов, которому доктор отказался ставить зачет, обвинил принципиального преподавателя в некрофилии. И хотя никаких доказательств подобного извращения не нашли, руководство университета решило не ввязываться в противостояние со студентом-клеветником и его влиятельным отцом.
- Доброе утро, доктор Вебер, - позвала я мужчину, увлеченно рассматривающего чьи-то внутренности.
- Ааа.. Доброе утро, детектив Гейт, - откликнулся он, подняв голову. – Слышал о вашей утрате. Сочувствую. Но, милочка, таков естественный ход вещей: старики умирают, молодые живут дальше.
Профессору, ежедневно имеющему дело со смертью, была чужда сентиментальность.
- У меня возникли вопросы по поводу вашего отчета, - никак не ответила я на последнюю фразу.
- Ааа… Задушенная, да? – живо отозвался Вебер. – Очень интересное дело. Все признаки механической асфиксии налицо: синюшность кожи, темная жидкая кровь, переполненность правой половины сердца, пятна Тардье, полнокровие органов. Нет сомнений: её задушили.
- Но вы не можете определить как? – уточнила я.
- Ну, милочка, что поделать? – вздохнул мужчина. – На теле никаких следов внешнего воздействия. Ни кровоподтеков на лице, ни уплощения носа, ни ссадин на внутренней поверхности губ и щек. Дыхательные пути – чистые: никаких ворсин, песчинок, нитей. Ничего, что указывало бы на орудие убийства.