- Какое? – ничего хорошего от него ждать не приходилось.
В карих глазах напротив читалась откровенная насмешка.
- Если вы не раскроете это дело, Вивьен, если не поймаете Душителя – вы сами уйдете из полиции и вернетесь в Штайнбург.
- А если я не сдержу слово?
- Сдержите. Вы же дочь Рихарда Гейта, - уверенно возразил министр. – И ещё одно…
- Что ещё? – я даже не пыталась скрыть раздражение.
- Поужинайте со мной сегодня. Мне бы хотелось узнать вас поближе.
- Кажется, вы и так знаете обо мне больше, чем следует. И я обещала Труди, что проведу вечер с ней, - совместный ужин с Гите точно не входил в мои планы.
- Всё что я о вас знаю – это слова на бумаге, не более. И у вас будет достаточно времени, чтобы пообщаться с мачехой. Вы ведь уезжаете завтра?
- Не думаю, что…
- Вы не поняли, Вивьен. Это условие нашего соглашения. Либо ужин, либо возвращаться в Руиг для вас не имеет смысла.
- Ваша галантность не оставляет мне выбора, - ехидно пропела я.
- Вот и замечательно. Ещё кофе?
Гите ничуть не смущала ни моя злость, ни то, что в Руиге меня ждет любовник. Генрих, как и отец, шел к поставленным целям, наплевав на препятствия. И меня угораздило попасть в круг его интересов.
Хотя один ужин в обмен на любимую работу – невысокая плата. А дальше… Я собиралась поймать Душителя и ни в коем случае не возвращаться жить в Штайнбург. Пусть Гите тратит жизнь на бесконечные политические интриги. Этот путь не для меня.
- Я заеду за вами в восемь, - сообщил министр, когда я собралась уходить.
- Учтите, что я всё ещё в трауре. Постарайтесь выбрать место потише.
- Непременно, милая Вивьен, - нагло улыбнулся он, вызывая в душе новый приступ злости.
Что ж, этот вечер мне суждено провести в банке с пауком. Но завтра меня здесь уже не будет. Пусть ловит новых бабочек в свою паутину.
06.08
Труди вовсе не удивилась желанию Генриха отужинать со мной. Только посоветовала всё-таки не лезть в политику, укрепив и без того твердое желание именно так и поступить. Я хотела в Руиг: всего за три года он стал мне родным, в отличие от Штайнбурга, где я задыхалась от смога, светских сплетен и неусыпного надзора за моей жизнью.
В Руиге не было нужды притворяться частью высшего общества. Там я могла быть той, кем, сам того не желая, вырастил меня отец. Там я могла приносить пользу, а не тонуть во лживой трясине политических интриг. Как будто займись я политикой, к моему голосу стал бы кто-нибудь прислушиваться. Нет, следовало вытерпеть этот утомительный и совершенно ненужный ужин, и с чистой душой отправляться ловить убийцу несчастных женщин,
Генри появился на пороге ровно в девятнадцать пятьдесят девять. Он радушно поприветствовал мачеху, но она ответила лишь сухим кивком. Нелюбовь Гертруды к бывшему воспитаннику отца была давней и основывалась на банальной ревности. Гораздо больше времени покойный родитель проводил в роли военного министра, а не примерного мужа. И всё это время личный помощник неизменно был рядом.
- Вы сегодня прекрасны, - улыбнулся министр, окидывая мою фигуру лучащимися насмешкой глазами.
Я вспыхнула до кончиков волос, устыдившись своей детской выходки. Натянув глухое, абсолютно бесформенное черное платье, я хотела показать своё отношение к этому ужину, А в итоге показала глупость.
- Если мой вид не соответствует месту, где мы будем ужинать, я могу переодеться.
- Не беспокойтесь, дорогая Вивьен. Вы просили выбрать место потише – и я выбрал. Там никто не осудит вас за несоответствие дресс-коду. А для меня вы одинаково красивы в любой одежде, - он не скрывал, что это грубая лесть, И где-то в глубине души мне импонировала его прямолинейность.
Вряд ли Гите со многими позволял себе подобную открытость. Политика – это кухня, где правда, прежде чем подаваться на стол, щедро сдабривается соусом из лжи и сложных дипломатических уверток. И мне, с моей любовью к готовке, на этой кухне совсем не место.
Улицы Штайнбурга, в это время уже заметно опустевшие, заливал желтоватый свет фонарей. Черный автомобиль легко катился по ровной дороге, меся колесами подтаявший снег. Сейчас, когда густой дым заводов немного развеялся, очертания окружающих домов казались необычайно четкими на фоне обступившей их со сторон темноты. Будто музейные экспонаты, подсвеченные светильниками.
Мы ехали куда-то в сторону противоположную от центра, и я тщетно пыталась угадать, куда везет меня необычайно молчаливый спутник. На прямой вопрос он ответил лишь загадочной полуулыбкой и теперь сидел, откинувшись на мягкую спинку сидения, бросая на меня мимолетные взгляды. Одурманенная заполняющим салон бензиновым запахом и убаюканная качкой я незаметно задремала и проснулась лишь когда автомобиль затормозил.