Здание Полицейского управления Южного округа Руига встретило привычным полумраком. Просторный холл, выкрашенный в тот особый, гнетущий оттенок серо-зеленого, которым так грешат казенные заведения, освещался всего несколькими лампами, чей тусклый желтоватый свет быстро рассеивался, сливаясь с темнотой в углах. Вытянутые арки окон не помогали исправить ситуацию: сквозь тусклое, давно немытое стекло свет сочился так же неохотно, как вода из камня.
На деревянных скамьях, подпирающих стены, клевали носами несколько человек. Конторка дежурного почему-то пустовала, но исходившая теплым паром кружка намекала, что её владелец покинул свой пост недавно и, скорее всего, ненадолго.
Из темных рукавов коридоров, ведущих к кабинетам и допросным, не доносилось ни звука. Зато со стороны камер предварительного задержания слышались отрывки похабных анекдотов и громовые взрывы хохота. Всё это были обычные люди. Одаренные заключенные содержались в отдельных камерах, под которые приспособили подвал. Туда разрешалось спускаться только сотрудникам специального отдела, обладающим врожденным иммунитетом к парапсихическому воздействию, или в компании демпфера. Именно последним типом дара я и обладала. Мой организм оказался способен гасить возмущения пространства, вызванные парапсихической активностью, тем самым блокируя её проявления.
Несмотря на довольно четкую классификацию даров, их проявления временами принимали причудливые формы. Например, способность к целительству была самым распространенным видом управления жизненными потоками. Но некоторые виталисты оказывались неспособны воздействовать на людей, зато умели ускорять рост растений, как, если верить слухам, кондитерша госпожа Брай.
Иногда парапсихические способности становились опасными для окружающих. Сильные пирокинетики способны за считанные минуты сжечь огромное здание. Подобного одаренного задержать крайне сложно, ведь никакой личный иммунитет не поможет устоять против надвигающейся стены огня. Зато демпфер легко предотвратит возгорание, подавив способности преступника. Именно поэтому все люди, обладающие подобным даром, обязаны поступать на государственную службу. Пирокинетики, к слову, тоже, но современные приборы фиксируют только наличие дара, а не его тип. На обязательном тестировании можно назвать себя слабеньким сновидцем и избежать вербовки в армию или полицию. Демпферы и тут отличились. В нашем присутствии фиксирующая парапсихическую активность аппаратура просто отключается, поэтому скрыть тип дара не представляется возможным.
За размышлениями я доплелась до второго этажа. Особому отделению уголовной полиции принадлежало всё его правое крыло. Здесь, за одинаковыми дверьми кабинетов, трудились наделенные иммунитетом к парапсихическому воздействию следователи. Обычных людей в особое отделение не брали. Какой-нибудь эмпат, телепат или пси-вампир смог бы с легкостью обезвредить любого полицейского. На активные дары (тот же пирокинез, телекинез, криокинез) иммунитет не распространялся, но всё же это было лучше, чем ничего.
Работа нашего отделения заключалась в расследовании любых преступлений с участием одаренных: от незаконного внушения до убийств, а также устранении последствий парапсихического воздействия на реальность. Иногда, хоть и крайне редко, возмущения энергетического фона в местах использования паранормальных способностей приводили к возникновению полтергейстов и появлению призраков. Борьба со всем этим ложилась на плечи особистов.
На минуту заскочив в свой кабинет, чтобы оставить сумочку и пальто, я снова выскользнула в коридор и отправилась к начальству. Личным кабинетом без каких-либо соседей я, кстати, была обязана капитану Вильному. Небольшое помещение, бывшее некогда подсобкой, перешло в мое единоличное пользование после его прихода. Начальнику надоело регулярно подыскивать места в кабинетах других детективов, с которыми я почему-то не уживалась, и он избавил себя от головной боли, запихнув проблему в дальний уголок.