А жёсткие губы неподвижны, ничем не помогают. Он прикрывает глаза, как будто прислушивается к чему-то. И ждёт. Отдаёт инициативу мне. А я… не привыкла что-то к инициативам подобного рода.
Я даже чисто технически не очень представляю.
Держись, Ив!
Надо, значит надо.
Дую легонько на его губы — надо же проверить, он точно живой? Настоящий.
Совершенно никак не реагирует, и я начинаю в этом сомневаться.
И даже немножко злиться, честно говоря.
Ну и ладно! Ну не хочешь меня сам целовать, и не надо.
Зато целование каменных статуй, наверное, не будет мне засчитано за нарушение обетов.
Осторожно тянусь, легко-легко касаюсь губами самого краешка его губ, правого уголка.
Медленно трещит деревяшка там, где её сжимают острые кошачьи когти.
Вот это мне уже нравится — хоть какая-то реакция.
Осмелев, тычусь как слепой котёнок ему в губы, прижимаюсь на долю мгновения, отстраняюсь и снова пытливо заглядываю ему в лицо.
Обидно, что опять никак не реагирует. Только шерсть перестаёт топорщиться, втягивается медленно в тело, и мои ладони на его плечах снова чувствуют гладкую кожу, бугры напрягшихся мышц под ней.
Но глаза его закрыты, а губы… по-прежнему плотно сомкнуты.
Внутренняя экспериментаторская жилка толкает попробовать расшевелить это каменное изваяние как-то ещё. Мысленно я уже завела отдельную чистую тетрадку в плотном кожаном переплёте и озаглавила её «Самые безумные эксперименты Ив, чокнутой ученицы друида, большой любительницы экзотических домашних питомцев».
Ну, мне давно говорили, что я слегка сумасшедшая.
Высовываю язык и обвожу контур его губ. Которые, такие упрямые, даже не хотят размыкаться и ответить на поцелуй. И это прям обидно. Очень.
Всё-таки для настоящего первого поцелуя нужны двое, мне кажется.
А то эдак можно было и на рогатом дятле тренироваться, если бы такое считалось.
Потом вспоминаю, как чуть не довёл до обморока, облизываясь, когда усадил меня на стол. А я ведь наблюдательная, так положено — для натуралистов.
И в точности повторяю тот путь языка по его нижней губе. Своим собственным.
Ноль реакции.
Дурею от вкуса его кожи. Хмель ударяет в голову. Сердце бьётся так, что сейчас грудную клетку расшибёт. А он…
— У меня… не получается? — шепчу разочарованно.
Медленное движение ресниц вверх. Смотрит на меня чёрным провалом глаз. Отчего слабеют ноги и кружится голова, и в общем оч-чень хорошо, что подо мной хоть какая-то опора.
— Получается слишком. Вот думаю, как сдержаться и дотащить тебя хотя бы до постели. А не взять пр-р-рямо тут.
Хватает за талию лапами своими так, что ещё чуть-чуть — и переломит надвое. Падает на меня, наваливается всем телом, вжимает в лестницу. Жесткие доски истоптанного, стертого дерева впиваются в спину. Я не замечаю.
Да.
Да-а-а…
Мамочки, да-а-а-а!..
Нужны двое для нормального поцелуя, как я и предполагала.
Так и запишем в тетрадку наблюдений первым пунктом.
Голодный, злющий кот впивается в мои губы так, что на первые несколько минут я как будто ненадолго теряю сознание. Потому что решительно утрачиваю способность что-либо соображать — а когда прихожу в себя, уже обнаруживаю, что обнимаю его за шею обеими руками, выгибаясь, льну всем телом, доверчиво распахиваю губы и позволяю его языку хозяйничать там, как у себя дома.
И сама веду себя самым неподобающим образом. И даже, кажется, чуть-чуть кусаюсь. Я вообще очень старательная ученица, Гордевид говорил.
Млею и обмираю от каждого движения нетерпеливых губ, подставляю свои, сама целую везде, куда получается дотянуться, учитывая что каменной тяжестью навалившаяся на меня туша не даёт и пошевелиться как следует.
Хор-р-р-ро-о-о-оший у меня получился первый поцелуй! Качественный. Пятёрка с плюсом тебе, Ив, за усердие и прилежание.
И правда, усилий одного человека тут недостаточно. А вот когда так жадно и нетерпеливо стараются оба…
Да и отвлекла, мне кажется, неплохо.
Как бы теперь чуть-чуть притормозить процесс? Пока мы оба не забыли, с какой душеспасительной целью его, вообще-то, начинали. А то, судя по некоторым признакам, котика всё больше интересует продолжение.
— Ну… всё, да? Я уже достаточно же отвлекла? — выстанываю, пользуясь моментом, что горячие губы принимаются терзать уже моё горло. Дразнят, проводят по обнажённой коже острые клыки.
— Недостаточно. Совер-р-р-ршенно не достаточно. Хочу ещё, — урчит голодный кот, и это урчание отзывается у меня внутри жаркой щекоткой.
Обе руки запускаю ему в волосы, всем телом содрогаюсь, когда влажным языком проводит протяжно от сгиба моей шеи до самого уха.