Смотрю на свет, катаю в пальцах, долго рассматриваю, глажу, выискиваю знакомые уже цвета. Думаю о хозяине. Исключительно с научной точки зрения! Строю теории. Аккуратно объединяю логические аргументы в несколько более-менее убедительных гипотез. Чувствую, что не усну, пока не запишу всё аккуратным почерком в свои исследовательские тетради, которых у меня за годы экспериментов набрался уже целый шкаф.
Так, где там у меня были лупы… Это надо в лабораторию, однозначно!
Лаборатория у меня в таком месте, чтоб сразу чужой глаз не мог приметить. На всякий случай, мало ли кто в моё отсутствие шататься будет.
И уже почти решаюсь встать и идти к своим любимым стёклышкам и колбочкам, а заодно прикидываю, каким реагентом бы обработать, да ещё жалею, что не догадалась целый пучок у блохастого выдернуть в награду за спасение его шкурки, пока была такая возможность…
Как прямо передо мной на пол приземляются с глухим шлепком две заячьи тушки с окровавленным мехом.
Визжу так, что у самой уши закладывает. Отпрыгиваю назад… чтоб врезаться во что-то твёрдое, большое, горячее, что меня с готовностью подхватывает и намертво прижимает к себе цепкими лапами.
Ещё одна добыча за сегодняшнюю ночь, кажется, попалась.
— Эт-то что⁈
— Наш ужин. Раз у тебя в кладовке кроме травы больше нету ничего. Я проверил, но увы. Обдерёшь? Я огонь пока разведу.
Пытаюсь вырваться, но удаётся разве что обернуться к хищнику лицом. Отпускать меня дальше по-прежнему никто не собирается.
— Чтобы я? Тронула этих бедных несчастных зайчиков⁈ Да я в обморок хлопнусь раньше! У-у-у-у… бессердечный… да как у тебя… вас только лапа поднялась на эти милые создания!..
В глазах довольного охотой хищника мелькает непонимание. И удивление. А он что, оваций за труды ожидал⁈
— То есть? Ты тут как выживаешь вообще, если не умеешь дичь ободрать и приготовить?
— Отлично выживаю! Вернее, живу! Вот прям я бы сказала, до твоего… вашего появления — так просто замечательно! У меня огород, между прочим!
В пылу не сразу понимаю один немаловажный нюанс нашего с ним общения. Но потом до меня доходит.
Вспыхиваю, вырываться прекращаю. Отвожу глаза.
— И ты… вы бы простыню обратно бы надели. Я вон, квадратиком сложила, хотела уже… в стирку положить, а то всё зверьём провоняло. Не успела. А я обрадовалась уже, что снова настанет у меня тишина и покой.
Зверюга злится, сверкает на меня серебром сердито, разжимает лапы.
Отбредаю на ватных ноженьках подальше. Пожалуй, к спасительной стеночке бы сейчас снова прислониться. Но как-то боязно, у меня теперь с ней не самые успокаивающие ассоциации связаны.
— Дай мне пару дней, — цедит сквозь зубы. — Отдохну, и уйду. И наступят у тебя снова — тишина и покой твои. Как на кладбище. Хотя как по мне, на кладбище интересней.
Шуршит снова моя многострадальная простынка. Слегка приоткрываю один глаз, с облегчением убеждаюсь, что она примотана обратно на узкие поджарые бёдра… закрываю глаз обратно. Потому что больше-то ничего она толком не прикрыла! А там и того, что видно, хватит, чтоб в обморок хлопнуться. А от разгоряченного погоней и охотой зверя пахнет так, что я чувствую его запах даже здесь. Тонко, мягко, на кошачьих лапах подкрадывается этот мускусный терпкий аромат, и невозможно его не вдохнуть.
Но внутри мягких кошачьих лап всегда прячутся острые крючья когтей. Хорошо бы мне об этом помнить.
Трусливо ретируюсь с кухни под предлогом, что не выношу вида крови. Ну, почти и лукавить не пришлось, в принципе.
Очень скоро в мою комнату, двери которой я захлопнула и впервые пожалела, что на них нет хотя бы засова, проникли ещё и настырные ароматы жарящегося мяса. Кажется, с очагом на моей кухне… а судя по всему и с тонкими веточками приправ, подвешенными к потолку, чужак разобрался быстро.
Поделиться никто не предложил. Ну и отлично. Я все равно бы отправила куда подальше с таким предложением.
Но вот что не предложил совсем — обидно.
Хожу туда-сюда по собственной спальне, босиком, неодетая — потому что боюсь раздеваться даже на секунду, даже чтоб влезть в какую-нибудь нормальную одежду. А тапки потеряла где-то на кухне, и теперь ничто на свете меня не заставит пойти поискать. Прислушиваюсь к звукам, что доносятся из-за стены. С завистью представляю, как там сейчас тепло — от печки-то. Ночи в предгорьях уже холодные. Я жутко мёрзну, а в кровать, под одеяло, лезть не решаюсь тоже.
Уютное потрескивание пламени. Шипящий жир на углях. Посвистывание… Какого беса он на моей кухне готовит, меня оттуда предварительно выжав, и ещё и свистит, как у себя дома⁈