Глава 12
Аня
Он точно падший ангел с оборванными крыльями!
В нем нет ничего святого, а слово «стыд» ему вообще не знакомо.
Он будто взял меня за душу и держит теперь на коротком поводке.
Его выразительный почерневший взгляд, его низкий вибрирующий сексом голос и то, что он показывает, пробуждает во мне нечто непостижимое. Мое тело подчиняется его приказам, его желаниям, которые в эти оторванные от реальности минуты будто стали законом для меня…
Прокусываю губу до крови, чтобы не застонать, но с губ срывается короткое:
— Ах, Платон, ах…
И тут же проглатываю этот стон. Пожалуйста, хоть бы он его не услышал! Хоть бы не догадался, на что я так безрассудно решилась!
Кончиками пальцев нервно растираю клитор и еле сдерживаюсь, чтобы не прогнуться на кровати от ярких ощущений.
Хорошо, что камера не широкоугольная. Сейчас я даже рада, что у меня допотопный смартфон.
Рефлекторно напрягаю икры и поджимаю пальчики на ногах, все тело простреливает каким-то сильным обжигающим импульсом, а через секунду он сменяется сладкой негой. Между ног пульсирует и сочится.
— Как мне охуенно, Карамелька, м… — рычит Платон. Он отвел камеру, и мне не видно, но я знаю, что он там с собой делает. — А тебе?
А я упрямо молчу.
Не представляю, как можно признаться, что оргазмировала по видеосвязи.
Это же немыслимо и неправильно.
Платон стискивает зубы и тоже замолкает, но от него буквально сквозит похотью и пороком настолько, что эти вибрации доходят до меня через телефон.
— Я знаю, что тебе тоже приятно, — вновь заговаривает он. — Но поверь, тебе будет гораздо жарче, если это буду делать с тобой я и не только руками. Захлебнешься от оргазмов.
— А чем?.. — негромко спрашиваю я.
— Языком, например. Хочешь, я вылижу тебя, Карамелька, а потом трахну по-взрослому? Приезжай.
От макушки и до самых пяток по телу прокатывается мелкая звенящая дрожь.
Мне снова страшно.
Переспать с ним — значит стать его женщиной. Женщиной бандита. Платон — олицетворение моих самых темных фантазий. И вместе с тем я не могу отделаться от мыслей, что такой мужчина может меня сломать, а потом выкинуть, как наскучившую игрушку.
— Мне пора, — говорю я.
— Нет, подожди, Ань… — возражает, но я решительно сбрасываю звонок.
Судорожно поправляю на себе одежду.
У меня трусы стали мокрыми. Очень дискомфортно. Торопливо бегу в душ, а когда возвращаюсь в комнату и снова берусь за телефон, вижу несколько пропущенных вызовов и сообщений от Платона.
«Ань, я с запозданием понял смысл нашего разговора. Купи себе новое платье».
Чего? Какое платье?
И тут до меня доходит, что я сказала ему о девочках, уехавших за новой одеждой в торговый центр. Мне тоже хотелось прикупить себе обновку, но у меня нет денег. Я не могу похвастаться богатыми родителями. Мамы у меня вообще нет, а отец перебивается шабашками и выпивает. Какой уж тут шопинг?
Но я вижу сообщение от банка, а когда открываю его, то ошалело смотрю на сумму на счету — Платон перекинул мне на карту аж триста тысяч! У меня руки затряслись.
Триста штук — на платье? Это какое же оно должно быть, по мнению Платона? Из золота, что ли? Да я на эти деньги столько времени жить могу! Я о такой сумме даже мечтать не могла!
Но и брать у мужчины деньги я тоже не могу. Я не настолько отмороженная. Не хочу быть ему обязанной.
Или эта плата за горячий вирт? Ох, мне не хочется так думать. Сразу чувствую себя грязной, ведь в те минуты я о деньгах не думала. Я вообще не понимаю, о чем думала...
Надеюсь, карточка Платона привязана к номеру его телефона, потому что после недолгих размышлений я отправляю деньги обратно.
А через пару минут получаю сообщение:
«Нет, Карамелька, деньги твои».
И сумма снова падает мне на счет.
«Я у тебя их не просила», — отвечаю и опять возвращаю всю сумму.
И она снова возвращается.
«Это моя инициатива».
Да он что, издевается?!
«Не надо мне таких инициатив. У нас сейчас карточки заблокируют. Пожалуйста, перестань. Я все равно не возьму деньги».
За дверями слышится звонкий смех, и через минуту мои соседки входят в комнату с покупками.
— Зря ты, Ань, с нами не поехала. В магазине была распродажа — все футболки по двести, — говорит Валя.
— К чему мне много тряпок? — равнодушно хмыкаю я и разворачиваюсь к столу.
А у самой внутри все сжимается. Конечно, хочется, черт побери.
— Тю… А картошка еще не готова? — раздосадовано тянет Анжелика. — Так есть хочется…
— А с тобой я вообще не разговариваю после попойки в мужской общаге! — фыркаю.