— Папа начал с того, что купил мне одну картину для спальни, когда я переехала к нему жить. Потом еще одну на день рождения. Это же Мак… ты его знаешь. Но меня сводило с ума то, что там были другие мамины картины. Частички ее, и незнакомые люди могли просто выложить немного денег и купить ее картины.
Дин посмотрел на него. Они были связаны трагедиями своих матерей так же, как и всем остальным.
— Сколько?
— Не меньше сотни.
— И что?
— Что значит «И что»?
— Что ты с ними сделал?
— Я купил большинство из них. — Калеб поморщился, наблюдая, как Дин продолжает дрожать, чертовски желая, чтобы он мог подвинуться, предложить немного тепла тела, несмотря на смущение, которое это вызовет у них обоих. — Они у меня в спальне в квартире. — Мак назвал бы это святыней. Он может даже предложит сыну обратиться к психотерапевту.
— Большинство из них? — Дин приподнял бровь, подавляя еще одну сильную дрожь боли.
Калеб тоже плохо выглядел, Винчестер не упустил того, как друг продолжал прикасаться к голове, как он отводил глаза, чтобы скрыть свое горе.
Калеб снова потер голову, пытаясь сосредоточиться.
— Кое-что я украл, когда цена была слишком высока или владельцы были придурками. Я чертовски хорошо разбираюсь во всем этом грабеже. — Он снова посмотрел на младшего охотника. Охота за этими картинами дала ему совершенно новый способ изгнать своих демонов. Это определенно был не ренессансный период его жизни, скорее темные-темные века. — Несколько картин я забрал с помощью шантажа, а ради пары других применил крайние меры.
— Крайние меры? — Дин почти боялся спросить, когда увидел что-то опасное в золотых глазах своего друга. Он уже видел этот взгляд раньше, обычно перед тем, как Ривз что-то убил.
Экстрасенс выдержал его взгляд, не боясь осуждения. Он и Дин понимали друг друга на уровне, который защищал от подобных обвинений.
— Они были моими, ну… моей матери, — оправдывался он. — Эта сука, агент по искусству, продала их по частям, пополнив свой счет кровавой историей моей семьи.
Дин знал, что Амелия Ривз стала редкой коллекционной мечтой после того, как ее убил муж. Убийство и насилие всегда вызывали интерес.
— Искусство становится более ценным, если художник мертв.
— Еще лучше, если он умер трагической смертью.
— Но ты их все вернул?
Калеб пожал плечами, но Винчестер знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что он не воспринимает это так легкомысленно, как пытается представить.
— Еще несколько плавает вокруг, которые я не выследил.
— А как же агент? Она может найти их для тебя?
— Она больше не в бизнесе.
Холодность в этих словах удержала Дина от дальнейших расспросов. Он действительно не хотел знать. Как и о том ящике, о котором предупреждал их Джим.
— Значит, тебе ничего не понравилось в школе? — Ривз одарил его взглядом, слишком близким к сочувствию.
— Не знаю, приятель. В этом были свои плюсы. Девочки, выпивка… и я убью тебя, если ты скажешь это Маку, но мне нравились занятия. Мне нравилось изучать историю архитектуры, великих людей. И иногда это в пользу охоты, чтобы иметь иллюзию нормальной жизни. — Это было отличное прикрытие, идеальная маска.
Снова это слово — «Нормальная». Дин облизал губы, его голос слегка дрогнул.
— Иногда я думаю, что Сэм должен уйти.
Калеб нахмурился.
— Почему?
— Там он будет в безопасности. Он заслуживает лучшего, чем это…
— Хочешь сказать — он заслуживает лучшего, чем ты? — Гнев вспыхнул, подпитываемый разочарованием и беспомощностью. — Это куча дерьма, чувак.
— Нет, это не так. Он не может оставаться в любом месте слишком долго… он не может завести друзей. Знаешь ли ты, что это первый День благодарения за многие годы, когда мы можем отпраздновать? И последнее Рождество, о котором папа даже вспомнил… было, наверное, в Нью-Йорке с тобой и Маком года четыре назад. Это несправедливо по отношению к нему.
«Как и к тебе», — хотел сказать Калеб, но сдержался. Дин не понимал, что значит их жизнь, возможно, чтобы увидеть это, нужен посторонний.
— Жизнь несправедлива, Двойка. Ты знаешь это не хуже меня. Ты проделал огромную работу, защищая Сэма от этого факта, но ему придется иметь дело с этой истинной, как и нам.
— Он ничего этого не просил. — Дин сделал бы все для брата, чтобы защитить его. Это была его цель в жизни.
— А ты просил? — зарычал Калеб. — Ты просил потерять маму? Или то, что твой отец превратил тебя в Ван Хельсинга? Я, конечно, не просил одержимого отца убить мою маму, а затем застрелиться, или чтобы я был каким-то уродом. Дерьмо случается. — Это поймет и Сэм. Он не сможет отрицать, кто он есть, когда придет время. Джон не сможет защищать его вечно.
Дин долго смотрел на него, не мигая, прежде чем усмехнуться.
— Мы должны сделать татуировку этого… японского символа.
Калеб невольно рассмеялся, на мгновение позабыв о боли. Дин мог выключать и включать свои эмоции, как чертов кран.
— Ты так облажался, малыш. — Может, им обоим нужна была терапия.
— Да. Ты сам виноват в этом.
Ривз с трудом сглотнул.
— И для протокола, Сэмми мог бы сделать что-то намного хуже.
— Возможно. — Дину становилось все труднее и труднее держать глаза открытыми. — Я просто хочу, чтобы он был счастлив… в безопасности. Может быть, колледж — это то, что нужно… может быть, он сможет уйти от охоты.
— Ты не можешь убежать от себя, Дин. Сэмми такой, какой он есть. — Калеб был так близок к тому, чтобы рассказать Дину, что Сэм был такой же аномалией, как и сам Ривз. Его обещание Джону казалось несущественным в этот страшный момент. — Как и все мы. — И хорошо это или плохо, но Калеб был человеком слова. Он не мог поделиться секретом Джона, даже с Дином.
— Нам конец, Дэмиен. — Дин бросил взгляд на другаа, на его лице застыло выражение полного раскаяния и смирения. — Мне очень жаль.
— За что?
— Не думаю, что смогу продержаться так долго. Скажи Сэмми…
Калеб почувствовал, как у него защипало глаза. Он быстро моргнул, не желая сдаваться.
— Все в порядке, я и сам устал.
— Ни хрена подобного. — У Дина все еще было достаточно энергии, чтобы ухмыльнуться. — Я так и думал, что ты стал сходишь с ума, когда начал читать поэзию.
— Ты смеешься надо мной? Я раскрыл перед тобой душу.
— Это не те слова, которые я хочу услышать напоследок.
Калеб рассмеялся, чувствуя себя почти истеричным.
— Я могу цитировать Янни, если хочешь, или Энью… ту, которую они играют с 911.
Дин фыркнул.
— Скорее я попаду в ад.
— Я буду прямо за тобой.
— Мы будем там счастливы. — Дин закашлялся и подавил горький вкус меди и сожаления. — Может быть, с твоими контактами мы займем места для V.I.P. — Он надеялся, что Сэмми простит его.
— Может быть, — выдохнул Калеб, когда внезапная острая боль пронзила его череп. — Черт побери! — Он зашипел и удивился, когда почувствовал ледяные пальцы Дина на своем запястье.
— Просто дыши, чувак.
Ривз убрал руки с лица.
— Да. Ты тоже, малыш.
Дин отпустил его, слабо улыбнувшись.
— Итак… как ты думаешь, что это за штука?
Калеб нахмурился, у него перехватило дыхание, когда он пытался собраться с мыслями, чтобы понять, о чем говорит его друг.
— Что… что?
Винчестер кивнул в сторону пола, где стоял богато украшенный резьбой ящик, за которым они поехали по просьбе Джима. Он едва мог разобрать его тайное содержимое среди пустых кофейных чашек и оберток от «Макдональдса».
— Таинственный антиквариат Джима. Ненавижу умирать… не зная.
— Если только это не устройство дальней связи или какой-нибудь волшебный обогреватель, мне все равно.