Захлестываемый гневом, я не стерпел ее пренебрежения. Я больше не думал о самообладании или о том, что ситуация выходила из-под контроля. Я просто отреагировал. Протянув руку, я нажатием кнопки отключил беговую дорожку.
На миг я испугался, что Ребекка упадет, но она поймала равновесие и, спустившись на пол, плечом оттолкнула меня с пути.
— Ребекка, не говори со мной в таком тоне и не сбегай от меня.
Прежде чем выйти из комнаты, она обернулась и бросила на меня взгляд, способный поставить мужчину послабей на колени.
— Я никогда не изменюсь для тебя и, безусловно, не стану сожалеть о том, кем являюсь. Если я недостаточно хороша, чтобы быть твоей на людях, значит, не буду твоей и ночью, когда у тебя встает член.
Поглощенный потребностью успокоить ее, я шагнул вперед и попытался до нее дотронуться.
— Нет! — отшатнулась она. — Ты лишился права прикасаться ко мне, — развернувшись, Ребекка вышла из спортзала, и я расстроено зарычал. Что это было?
Проследовав за ней, я увидел ее выносившей рюкзак из хозяйской ванной.
— Что ты делаешь? — в панике спросил я. Мое напряжение достигло пика. Я не знал, что делать. Все это просто не могло происходить на самом деле.
— Переношу свои вещи в гостевую спальню. Не волнуйся, я перестану тебе надоедать сразу же, как только найду другую работу.
Моя паника усилилась, и я перешел к действиям. Бросившись вперед, я вырвал из рук Ребекки рюкзак и бросил его на пол.
Я схватил ее за талию и понес к кровати. Наконец-то я позволил себе прикоснуться к ней, причем без раздумий. Обычная тревога не всколыхнулась. Казалось естественным просто подойти к Ребекке и всеми силами удержать ее.
— Брай, что ты делаешь? Отпусти меня! — кричала она, отбиваясь руками и ногами, пока я нес ее через комнату.
— Мы выкинем все, что бы ни засорило твою голову. И сделаем это сейчас же.
Бросив Ребекку на кровать, я опустился сверху. Она все еще пыталась меня ударить, поэтому ради ее же безопасности я придавил ей руки и ноги. Я много раз велел себе не причинять Ребекке боли. Я не был похож на отца и лучше бы умер, чем наказал свою фею подобным образом.
Я должен был успокоить ее и заставить рассказать мне, что случилось.
— Поговори со мной, — попросил я, но Ребекка отвернулась, избегая моего взгляда. — Пожалуйста, Динь, — взмолился я, не припоминая, когда в последний раз произносил слово «пожалуйста». Тогда я увидел ее слезы. — Что я сделал? Пожалуйста, что бы я ни натворил, я все исправлю, — она плакала, и у меня заныло сердце от того, что я каким-то образом ранил свою драгоценную фею.
От попыток сдержать рыдания у нее тяжело вздымалась грудь.
— Ты меня стыдишься, — прошептала Ребекка, и из ее глаз пролилось еще больше слез.
— Ох, Ребекка, почему ты так решила?
— Из-за сегодняшнего дня. Когда я пришла в твой офис, ты сказал, что мне нужна новая одежда, — повернув голову, она посмотрела на меня, и я увидел в ее глазах боль и гнев. — Перед всеми.
— О, моя милая Динь-Динь, нет. Я не то имел в виду. Мне очень жаль. Я чувствовал себя собственником и рассердился, когда другие мужчины увидели, как сексуально ты одета, — Ребекка немного расслабилась, и я продолжил говорить. — Ты моя, и то, чем мы занимаемся наедине, личное. У меня никогда ни с кем не было ничего подобного, и я не хочу делиться. За меня говорил эгоизм. Дело не в тебе.
— Неважно, — закатила глаза она. — Не сомневаюсь, ты хорошо поразвлекся с теми, кто раньше составлял тебе компанию.
Глубоко вздохнув, я сказал то, в чем прежде слишком смущался признаться.
— Я ни с кем не развлекался.
— Значит, ты просто трахаешь других женщин, но не меня? Полагаю, я недостаточно хороша даже для этого?
Ребекка начала вырываться, и я крепче сжал ее запястья.
— Нет. Я не о том, — еще раз глубоко вздохнув, я судорожно искал слова. — Я имел в виду… должен тебе сказать…пытаюсь сказать…до тебя у меня ни с кем ничего не было.
Мои щеки раскраснелись, и она с интересом посмотрела на меня.
— Ты девственник? — спросила Ребекка, разглядывая мое лицо.
Кивнув, я ждал ее смеха.
— Что? Почему? Как? Ты меня разыгрываешь? Сколько тебе лет?
— Не стоит удивляться. Ты тоже ни с кем не спала. И для справки, мне тридцать два. Может, теперь ты все-таки назовешь мне свой настоящий возраст?
Пришла ее очередь краснеть и отводить глаза. Отпустив одно запястье Ребекки, я коснулся ее подбородка и заставил снова посмотреть на меня.
— Восемнадцать, — прошептала она. Но я и так уже знал. Прежде чем поговорить с ее боссом, я изучил анкету, заполненную ею при трудоустройстве.
— То, что мы делаем, в новинку для нас обоих. Порой сложно правильно истолковать мои слова, потому что я бываю идиотом. Прости меня, Динь. Пожалуйста, прости.