Что-то увесистое соприкоснулось с его затылком. Мужчина чувствовал, как зазвенел мозг в черепной коробке. Или это были осколки антикварной вазы? Да, скорее всего.
Глеб пошатнулся. Приглушенно выругался. Коснулся рукой затылка. Нащупал что-то липкое и мокрое.
– Убью! – заплетающимся языком выдал Глеб, и его сознание отключилось.
Глава 2
Боже! Что я наделала? Я его убила? Да, точно. Убила.
Я до чертиков испугалась. У моих ног лежал молодой мужчина. В его волосах и на ковре валялись осколки от тяжеленной вазы, которую я с трудом смогла поднять. А я впервые в жизни столкнулась с такой ситуацией. Я никогда прежде не делала ничего подобного. Никогда! Я даже пауков спасала, выпуская их на улицу через окно. И птиц кормила зимой. И в приюте для животных помогала по выходным.
А здесь – целый человек. Мертвый. Немножко. Или сильно мертвый?
Я с трудом сообразила, что нужно отыскать пульс на шее человека. Руки не слушались. Да я и сама дрожала, как листок на ветру.
А мужчина не шевелился. Теперь я понимала, что это и есть Глеб Широков. В прошлый раз я не успела его рассмотреть. Сразу пустила огнетушитель в ход. А сейчас, когда он лежал неподвижно, бери, блин, рассматривай!
Нервный смешок сорвался с губ. В ушах все еще стояла его пугающая до икоты угроза.
Он ведь действительно меня убьет. Если он купил живого свободного человека в свое распоряжение, что ему стоит убить свою собственность?
Нет, лучше пусть убивает, чем садиться из-за него в тюрьму. Сколько мне дадут? Лет тридцать? А если еще и судья окажется давним приятелем Широкова, в чем я не сомневалась, сидеть мне в местах, не столь отдаленных пожизненно.
Вот на такой не очень позитивной ноте я поняла, что Широкова нужно спасать. А как? Он, кажется, уже не дышит.
Я припомнила все, чему училась на курсах оказания первой помощи. Признаться, их я посещала без особого энтузиазма. Потому больше половины информации мимо моего мозга пролетело, не задержавшись в нем.
– Так, зажать нос! Сделать вдох. Обхватить губами рот пострадавшего. Вдуть воздух. Грудная клетка должна подняться. Потом опуститься. И повторить, – бормотала я торопливо.
Да, кажется, так. Но в теории все казалось очень просто. А на практике...
Я пальцами зажала нос мужчине. Сделала вдох. И прижалась к мужским губам.
Те были твердыми и сухими. Но плотно сжатыми. Пришлось их настойчиво раздвинуть. Ну как его спасать, если он даже рот открыть не может?
– Да ты издеваешься! – неразборчиво промычал он в мои губы. Я замерла. Распахнув глаза, смотрела на человека, продолжавшего лежать на ковре в осколках и собственной крови. – Убери пальцы от моего носа!
Я послушалась. И попыталась отползти от Широкова. Но крепкая рука взлетела вверх, а сильная ладонь обхватила мое плечо.
– Пустите! – выкрикнула я, а Широков поморщился.
– Не ори! Просто заткнись! – прошипел он.
Я замерла, во все глаза рассматривая мужчину. Поскольку телефон у меня отобрал верзила с лицом гориллы, то я не могла выйти в сеть, чтобы узнать информацию о человеке, который меня ... украл. Да, пусть будет «украл». Потому что мне совершенно не нравилось слово «купил».
Так вот, у меня катастрофически не хватало сведений о Широкове. Наверное, по этой самой причине я и рассматривала его сейчас.
Мужчина был красив. И даже опухшие красные, как у вампира, глаза его не портили. Волевой подбородок, острый нос и темные густые волосы делали его похожим на грозного коршуна. Впрочем, взгляд у мужчины был таким, словно тот действительно планировал меня заклевать в эту самую секунду.
– Давайте я вызову «скорую»? – предложила я.
– Уверен, ты умышленно перепутаешь номера, и за мной приедет труповозка! – процедил Широков и медленно сел.
Я видела, как мужчина покачнулся, уперся рукой в пол, а та, что держала меня за плечо, сильнее сжалась. Мужские пальцы впились в мои кости с такой силой, что я поморщилась.
– Для трупа вы весьма живенько выглядите, – фыркнула я.
Широков наклонил голову и коснулся затылка рукой. Я интереса ради, вытянув шею, принялась рассматривать, действительно ли разбитая мною посудина нанесла такой колоссальный урон.
– Мда... – пробормотала я, – где у вас аптечка?
– Добивать будешь? – хмыкнул мужчина.
– Вполне возможно, – решила пошутить я и перехватила крайне недовольный, даже злой взгляд. – Ну тогда сами обрабатывайте свои болячки! Мне же меньше забот.
– Знаешь, что, девочка! – зло начал Широков, – Мои, как ты выразилась, болячки, исключительно твоя заслуга!
– А вы сами напросились! Дверь начали выламывать! А я, между прочим, испугалась! – оправдывалась я.
– Ты расхерачила целое состояние о мою голову!
– А не нужно было это состояние оставлять на самом видном месте!
– Да кто ж знал, что ты здесь все начнешь разрушать!
– Неправда! Вон та сломанная тумба – ваша заслуга! И дверь! Я дверь не ломала!
– Зато проломила мой череп!
Я понимала, что мы уже не просто спорим, а кричим друг на друга. И если Широков, что уж скрывать, был в своем праве, то я, признаться, слегка перегибала. Но признавать это перед врагом – ни за что не буду!
– Да ладно! Ваш череп в полном порядке. Вы же живой, и орете на весь дом, – отмахнулась я.
– Да ты... Да ты... – рычал мужчина, глядя на меня, как на ненавистного таракана, – Слов просто нет!
– А вы больше читайте книги, говорят, от этого пополняется словарный запас, – подсказала я.
– Умная, да?
– Не глупее некоторых, – парировала я.
Мне доставляло удовольствие дерзить моему заклятому врагу. Наверное, у меня напрочь отшибло чувство самосохранения. Еще два часа назад я бы молчала и рыдала, уткнувшись в подушку. А сейчас – просто была загнана в угол. Не каждый день меня продают монстру. А как себя вести в подобной ситуации – нигде не написано.
– Через десять минут! Ты должна быть внизу. За столом. И не дай бог ты там не окажешься, Сабина! – очень тихо, с угрозой в голосе, процедил Широков.
Я поняла, что мужчина на гране. И понимала, что не хочу увидеть, как Широков взорвется. Потому благоразумно прикрыла рот. А поскольку мой враг уже медленно поднимался на ноги, то я торопливо отползла от него подальше.
Широков, пнув ту самую тумбу, которой я пыталась подпереть двери, покинул комнату. А я взглянула на свои пальцы. Они дрожали.
– Ну что ж, не убил и прекрасно, – прошептала я.
***
– Глеб Алексеевич, она же двинутая на всю кукушку!
– Шей молча!
– Давайте ее сдадим на опыты?
– Мухтар!
– Понял, понял, – вздохнул охранник, и вернулся к изучению боевого ранения на затылке Глеба. – Думаю, можно не зашивать. У вас и не такое было. Удачно она вас, кстати. Пара сантиметров ниже и кирдык.
– Можешь тише говорить! Мозги трещат! – пробормотал Широков, а Мухтар закрыл рот.
Глеб прикрыл глаза. Кому рассказать, что именно произошло в его доме, никто же не поверит. Чтобы самого Глеба Широкова нокаутировала какая-то девчонка? Да никогда! Но это случилось, да.
И Глеб совершенно некстати вспомнил ощущение ее губ. Мягких и пухлых. Он же не сразу тогда понял, что именно задумала девчонка. Лежал неподвижно, пока не начало звенеть в ушах, и стало не хватать воздуха. Потом уже осознал, что она закрыла ему нос и рот, собралась откачивать его. Что, признаться, похвально. Видать, совесть замучила. Или просто не хотелось мотать срок за его, Глеба, убийство.
Широков. хмыкнул. Девчонка уже дважды за день нанесла ему телесные повреждения. Хотя, больше, конечно, пострадало самолюбие Глеба. А такое он простить не мог. Отомстит, разумеется. Только подождет, когда пройдет тошнота и перестанет кружиться комната.