— Уголь плохо пристает к коже. Стоит нам случайно к чему-нибудь прикоснуться, и он сразу смажется, а белые пятна на коже будут светиться в темноте и легко нас выдадут. Но у нас ведь есть жирное мясо слонов и сало гиппопотамов. Из них мы можем получить сколько угодно сажи.
Весь этот разговор велся на немецком языке, поэтому никто из присутствующих не понимал его, кроме словака, который, конечно, не мог удержаться, чтобы не сказать:
— И я хотел бы намазать сажу на лицо, мое, чтобы я стал негр, черный, и мы идти тоже выручать обоих друзей, захваченных!
— Ты тоже хочешь? — рассмеялся Шварц. — Да, ты как раз будешь подходящий парень для этого!
— Да, я буду парень подходящий, — не почувствовав иронии, согласился Отец Листьев. — Я не боялся никого!
— В этом я не сомневаюсь, но для того, чтобы выполнить задуманное нами дело, одной смелости маловато. Каждого человека, который попадется нам навстречу, надо будет одним ударом сбить с ног, причем сделать это следует так, чтобы он не успел произнести ни звука и сразу лишился сознания. Но и это еще не все. Нужно уметь еще многое, очень многое из того, чего ты, к сожалению, не умеешь!
— О, я мочь все и каждое! Я прошу разрешить мне делать тоже пролезание, интересное!
— Не обижайся, но я вынужден отклонить твою просьбу. Ты поставишь на карту не только свою жизнь, но и нашу.
— Я ничего не буду ставить на карту, выигрышную! Я хотеть…
— Довольно! — перебил его Шварц. — Я говорю нет, нет и еще раз нет!
Словак разочарованно отвернулся. Увидев его огорченное лицо, друзья поинтересовались, что сказал ему немец. Когда Сын Тайны узнал, что задумали Шварц и Пфотенхауер, он тоже захотел принять участие в вылазке: ведь речь шла о спасении его отца. Однако, как и Отец Листьев, он получил отказ.
Приближалось время обеда, и Шварц поручил словаку подняться с несколькими солдатами наверх и принести оттуда сала для приготовления сажи. Легким кивком Стефан пригласил Сына Тайны и Хаджи следовать за ним.
Пропустив солдат немного вперед, чтобы они не могли услышать их разговор, Отец Одиннадцати Волосинок сказал:
— Почему мы тоже не можем переодеться неграми? Ведь Охотник на слонов — твой отец. Кто же, как не ты, должен его освободить?
Если легкомысленный Отец Листьев решился пойти против воли Шварца лишь из желания испытать новые приключения, то Абд-эс-Сирра заставила присоединиться к нему только сыновняя любовь. Что же касается Хаджи, то он везде и всюду готов был следовать за своим другом, поэтому новая выдумка словака сразу получила его горячее одобрение. Заручившись согласием обоих. Отец Одиннадцати Волосинок продолжал:
— Итак, нам ничего не мешает тоже сделать из сала сажу и превратиться в негров. Мы подождем ухода Отца Аиста и Отца Четырех Глаз, а потом начернимся с ног до головы и последуем за ними.
— Но где мы будем приготовлять эту сажу? — спросил рассудительный, как всегда, Сын Тайны. — Нужно найти такое место, где никто не смог бы застать нас за этим занятием.
— Совсем необязательно, — возразил словак. — Оба господина, конечно, не станут сами возиться с сажей, а я уж позабочусь о том, чтобы они поручили это дело мне. Тогда я приготовлю ее столько, чтобы осталось и на нашу долю. Мы тоже герои и не хотим сидеть рядом с врагами сложа руки.
— Нет, мы вовсе не герои, — возразил Сын Тайны, — и мы не идем ни в какое сравнение с обоими эфенди. Но мой отец схвачен, он находится в смертельной опасности, и долг повелевает мне быть рядом с ним. Вы поможете мне его освободить, но ни один человек не должен узнать о нашем плане.
Всю дальнейшую дорогу сообщники продолжали обсуждать задуманную ими авантюру, и к тому времени, как они поднялись наверх, в головах у них созрел подлинный заговор против их предводителей.
На опушке леса лежали завернутые в пальмовые циновки припасы, часть из которых взяли сейчас трое друзей и солдаты. Они захватили также выдолбленную тыкву, в которой собирались жечь сало. Как только мясо прибыло вниз, солдаты развели большой костер и занялись стряпней. Отец Одиннадцати Волосинок вызвался снабдить Шварца и Пфотенхауера сажей, что, к его величайшему удовлетворению, и было ему поручено. Он отошел в сторону и развел еще один костер, но несколько меньших размеров, чем первый. Над костром он повесил длинную ветку с нанизанными на нее кусочками сала, а тыкву приладил внизу таким образом, чтобы вытопленный жир стекал прямо в нее. Когда все сало растаяло, словак снял тыкву с огня и положил ее на траву, затем воткнул вокруг нее в землю несколько сучьев, расстелил сверху одну из циновок и поджег жир. Сгорая, жир образовывал черный дым, который оседал на циновке сажей. По прошествии часа сажи набралось достаточно, чтобы намазать с ног до головы добрый десяток человек.