С нашими парламентерами турки разговаривать не захотели, вдобавок обстреляли из винтовок. Жаль, хотел, как лучше, а получится с большой кровью. Согласно разработанному плану артиллерия заняла позиции и открыла прицельный огонь. Турки пытались отвечать, но наши орудия располагались на обратных скатах холмов, и поразить их прямым попаданием было невозможно.
Находясь на наблюдательном пункте дивизии, я зафиксировал несколько удачных попаданий по артиллерийским площадкам турок, вызвавших детонацию боеприпасов. В этих местах в стенах образовывались, большие бреши в крепостной стене. Не скупились наши пушкари и на зажигательные снаряды, в городе начались пожары, разгорающиеся все сильнее с каждой минутой.
Когда ответный артиллерийский огонь турок почти утих, начальник артиллерии дивизии подполковник Аршак предложил установить несколько орудий на прямую наводку для подавления пулеметных точек. Пулеметы турок пока бездействовали, но разрушить места установки нам не помешает. Сам хотел это предложить, но чуть позже, похоже, не один я правильно оцениваю обстановку.
После пристрелки осколочно-фугасные и зажигательные гостинцы стали залетать в амбразуры. Представляю, какие разрушения они после себя оставляют! Основные ворота крепости снарядами превращены в груду пылающих щепок. По докладам с других направлений ситуация аналогичная с нашей, значит, правильная выбрана тактика.
Часовая артиллерийская подготовка закончена, теперь в дело вступит пехота.
Перебежками, под прикрытием ручных и станковых пулеметов, пехотинцы устремились к стенам. Турки открыли по наступающим солдатам жиденький ружейно-пулеметный огонь. Лучше бы сразу начали сдаваться. Выявленные цели прицельным огнем накрывала наша артиллерия. Вот когда иранцы подойдут непосредственно к стенам, пушкари уже не помогут, вся надежда на гранаты и меткость стрелков. Честно скажу, очень хотелось быть среди наступающих солдат лично помахать саблей, пострелять во врагов из винтовки, но чего нельзя, того нельзя, да и мой телохранитель Ибрагим, костьми ляжет, но не пустит меня в атаку.
Что происходило внутри крепости рассмотреть не удавалось, мешал дым от пожаров. Казалось, что солдаты подбежали к стенам крепости, а их как влагу впитала мощная губка. Потерплю, скоро начнут поступать первые доклады, хотя уличные бои — дело тяжелое.
Заметил, как в город укатила батарея наших орудий, похоже, где-то турки серьезно укрепились. Примерно через час поступил доклад, что город в основном захвачен, остался единственный очаг сопротивления в центре, его сейчас добивают из орудий.
Идти по улицам взятого города было тяжело. Везде валялись трупы турок и местного населения и кое-где наших солдат. От дыма глаза слезились, и першило в горле. Но больше всего досаждали запах крови, вывалившихся внутренностей, растерзанных взрывами снарядов противников, и горелой человеческой плоти. Мой организм, слава Богу, справился, не вывернуло наизнанку.
Наши солдаты методично, здание за зданием, производили зачистку города. При малейшем сопротивлении турки безжалостно уничтожались. Пленных турок сгоняли на центральную площадь, а местные жители были предоставлены сами себе. Когда закончим воевать, тогда и до них дойдет очередь.
В центр городка я попал минут через сорок. К этому моменту с гарнизоном было покончено, все дома проверены. Генерал Шидеха доложил, что турок уничтожено около трех тысяч, в плен взяли семьсот человек, из них пятнадцать офицеров разного ранга. Наши потери пока подсчитываются, но генерал полагает, что они не более полутора тысяч с учетом раненых. Сейчас войска заняты сбором трофейного вооружения и продовольствия.
Ну, что, можно нас поздравить, операцию провели, как по нотам, и с минимальными потерями. А если бы было время более тщательно обучить солдат, то могли бы обойтись еще меньшими потерями в живой силе.
Приблизился к группе турецких офицеров. Вид у них, конечно, жалкий. Мундиры изорваны, лица закопчены, глаза перепугано смотрят на меня и сопровождающих офицеров. Очень мне хочется пообщаться с комендантом крепости. Узнать, почему он отказался принять наших парламентеров? К сожалению, комендант погиб, его обязанности исполнял капитан, если сравнивать с нашим табелем о рангах. Ничего толком вразумительного капитан не сказал, просил сохранить жизнь ему и его офицерам ибо они выполняли свой долг. Собственно, я и не планировал предавать их смерти, пусть потрудятся в плену, работа в Иране для них найдется.
Уже хотел уйти, но заметил скопление возле нас большого количества женщин. От группы отделилась одна высокая и бойкая женщина лет тридцати-тридцати пяти, и подошла ко мне вплотную. Ибрагим сразу же оказался рядом.