Яхта удачно, назло Нептуну, перескакивала, перелетала с волны на волну, с гребня на гребень и никак не давалась в руки злым силам.
Правда, до спасения было еще далеко, но, по крайней мере, человек уже не изредка с неимоверным усилием выныривал за живительной порцией воздуха, а все время находился над поверхностью бушующего моря. Он держался за мачту и, понемногу перебирая руками, ни на секунду не выпуская спасательный круг, приближался к скрипящему под натиском стихии корпусу яхты. Другие члены команды подобрались поближе к тому месту, с которого удобнее всего было выловить из воды товарища и вытащить на борт. Один из матросов, обвязавшись канатом, и закрепив его конец каким-то быстрым морским узлом на вертикальном обломке мачты, готовился при необходимости прыгнуть в море, так как по всей видимости у смытого за борт силы явно кончались и он двигался с трудом, приближаясь все медленнее и медленнее. Только не понятно к чему: к спасению или к гибели? Было видно, что ко всем его бедам у него еще и разбита голова, очевидно, зацепило падающей мачтой, в рассеченной ране кровь, как и мои слезы, не успевала накопиться и смывалась бурной соленой водой.
Оказалось, что ко всем нашим неприятностям добавилась еще одна. Подобравшись к сломанной мачте для спасения утопающего, матросы обнаружили еще одного члена экипажа, которому падающей мачтой перебило ногу и он в бессознательном состоянии из-за болевого шока неподвижно лежал у самого края палубы и чудом не был смыт за борт одной из мощных волн. К счастью, его быстро удалось привести в сознание и канатами надежно зафиксировать, дабы не подвергать дополнительной опасности до прихода в Алушту.
Тонувший матрос что-то крикнул. Что — я не расслышал из-за свиста ветра в ушах и звука разбивающихся о палубу многотонных волн. Я, закончив свою работу, теперь, уцепившись за что-то, просто наблюдал за окончанием этой схватки человека с морем. Еще чем-то я вряд ли смог бы помочь — левую руку я основательно растревожил, разбередил уже в общем-то зажившие раны. На левую руку при всем желании я надеяться уже не мог — для работы в штормовых условиях, я уже это уяснил, нужны две — одной держишься, другой работаешь. Надо дать ей чуток отдохнуть. Не ожидал я от себя такой прыти с больной рукой. Вот что делают с людьми экстремальные ситуации.
Тем временем, привязавшийся к мачте матрос решительно, что — то отчаянно крикнув товарищам, прыгнул навстречу волнам к погибающему другу. Ему удалось допрыгнуть и сразу намертво обхватить того. Еще несколько минут и можно было с облегчением выдохнуть — моряк спасен, уже на палубе, за канат из воды были благополучно вытянуты оба храбреца. Рану тут же перевязали — она оказалась не тяжелой, но очень кровавой, видимо острой щепкой, как кинжалом, была рассечена правая бровь до самой границы волос. К тому же ране не позволяла затянуться вода, морской солью разъедающая рассеченное место. Спасибо Господу нашему за все чудесные спасения — я все спасения с этого плаванья стану считать чудом. Вырвать человека из цепких лап морской пучины без соизволения Всевышнего не возможно, нет… Однозначно, безо всяких сомнений.
Подгоняя наш кораблик все ближе и ближе к спасительной Алуште, волны продолжали дико и бессильно рычать, все выло и бурлило, клокотало, переваливалось через борта и палубу. Шторм постепенно достигал своего апогея, но нас своим максимумом так и не догнал, мы вырвались чудом, в последние мгновения, впрыгнули в последний вагон уходящей электрички, вывезшей нас в безопасное место.
Через пару часов, подгоняемые исключительно стремительным ветром и плотными волнами — основательно потрепанный кливер тоже, от греха подальше, пришлось снять, мы наконец-то добрались до причала в Алуште. Оказывается, Дмитрий — действительно ходячий гидрометцентр, прогноз его сбылся. Когда, усилием воли превозмогая боль в перетруженной во время борьбы со штормом раненой руке, я уносил девчонок в лодочный сарай, подоспела и «тяжелая артиллерия» — настоящий, с точки зрения Дмитрия, шторм. А, что же тогда мы испытали на себе в последние несколько часов, если не шторм, тяжело ранивший и чуть не потопивший нашу красавицу — яхту вместе с нами? Сейчас на море творилось вообще нечто невообразимо ужасное. Это мы, получается, пережили тренировочный шторм, так сказать, «детский», что ли? Только сейчас, увидев море в его настоящем гневе, я осознал, какой беды мы все избежали. Страшно представить, чем бы все это кончилось, если бы среди нас не оказалось народного метеоролога, поторопившего всех с возвращением в Алушту.
Девушки были полностью обессилены, даже лица позеленели немного. Они даже не отреагировали, что я надолго отлучался и выходил на палубу. И хорошо, пусть пока отдыхают, они и так в шоке.