— А, так ты понимаешь, что это за место. — Незнакомец кивнул. — Отлично. Только вот… Никто из тех, кто в самом деле спятил, не осознают, что они спятили. Так что грош цена твоему заявлению, ясно? Ну да ладно, я и так вижу, что ты не безумен. Тогда расскажи: как ты сюда попал? Если ты не пленник Кошмара, значит, ты пришёл сюда по своей воле. Вот мне и хотелось бы знать: зачем?
— Я ищу свою жену, — ответил Ферн.
Собеседник развёл руками в жесте удивления.
— Ты хочешь сказать, что твоя жена — Охотница, и она поддалась опьянению кровью?!
— Нет. Я думаю, что Кошмар теперь забирает не только тех, кто впал в кровавое безумие, но и всех, кто балансирует на грани яви и сна. И моя жена, похоже, как раз и оказалась на этой границе… Из-за меня, — закончил Ферн почти шёпотом и опустил голову.
— Как это? — заинтересовался странный бродяга. — Расскажи!
— Может, всё-таки сначала скажешь, кто ты? — устало пробормотал Ферн. — В конце концов, я никуда от тебя не денусь, всё расскажу. А мне ведь надо как-то к тебе обращаться.
— Меня зовут Саймон, — сказал бродяга, сел прямо и уставился завязанными глазами куда-то вдаль. — Я был Охотником-наблюдателем Церкви Исцеления.
— Тот самый Саймон? — удивлённо выдохнул Ферн, приподнимаясь на локтях и садясь. — Мне совсем недавно о тебе Джура рассказывал!
— О, этот старый дурень ещё жив! — Саймон явно обрадовался этой новости. — И как он там? Всё так же торчит в Старом Ярнаме и нянчится с чудовищами?
— Именно. — Ферн улыбнулся. — Палит из пулемёта во всех входящих и ругается. А вообще устроился он неплохо. Я был у него дома.
— Ого! — Саймон с весёлым изумлением покачал головой. — Как это ты ухитрился втереться в доверие к старикану?
— Ну, он просто поверил, что я понял, почему он защищает чудовищ, — туманно пояснил Ферн.
— А ты и вправду понял? — Саймон неожиданно посерьезнел и подался вперёд. Ферн поёжился — он не думал, что можно так явственно ощущать на себе тяжёлый взгляд завязанных глаз.
— Думаю, да. Просто… Они ведь и в самом деле не чудовища. Они — хоть и странные, страшные… Но всё-таки люди. Я видел, как они живут. Я слышал их речь. Они не звери, просто выглядят как звери.
— Вот, — выдохнул Саймон и расслабился, привалившись спиной к стене. — Это я и надеялся услышать. Теперь я точно знаю, что ты не опьянён кровью. Но вот слегка помешанным, уж прости, мне тебя хочется признать. Ты вообще понимаешь, во что ввязался? Даже если ты и найдёшь здесь свою жену… Кстати, ты должен мне рассказать, как она могла тут очутиться и почему это могло произойти из-за тебя, — так вот, даже если ты её и найдёшь, как ты собираешься покинуть Кошмар сам и вывести её? Если бы это было так просто…
— Понятия не имею. — Ферн тряхнул головой. — Я знаю одно — без неё я не уйду.
— Я же говорю — безумец… — Саймон снова развёл руками. — Ну, тогда рассказывай, как так вышло. Слушаю тебя.
— Ну и дела, — протянул Саймон, когда Ферн закончил рассказ. — Выходит, мир яви всё больше погружается в мир снов, и нащупать границу между ними уже сложно… Ох, сдаётся мне, вашему миру скоро конец. Тебе ведь тоже так кажется, да? — Он повернул к Ферну лицо, и тот снова ощутил на себе тяжёлый взгляд.
— Может, и кажется, — осторожно отозвался он. — Но я всё равно хочу попытаться найти Эмили. Даже в Кошмаре мне с ней рядом будет спокойнее.
— Это я понимаю, — кивнул Саймон. — Но не знаю, чем тебе помочь. Здесь главенствует единственное правило: «Кошмар у каждого свой». Поэтому, если даже ты найдёшь кого-то, кто будет выглядеть и говорить как твоя жена, это может оказаться всего-навсего порождение твоего собственного кошмара. Попросту говоря, ты встретишь не Эмили, а материализовавшиеся страхи и подозрения, связанные с ней. И кто знает — не захочется ли тебе после этого убить её?
— Н-надеюсь, что всё же смогу отличить настоящую Эмили от поддельной, — процедил Ферн сквозь зубы.
— Надейся, надейся, — хмыкнул Саймон. — Ты пока ещё не понял: надежда — непозволительная роскошь в Кошмаре. Но тем не менее, я от всего сердца желаю тебе удачи — и готов помочь чем смогу. Ты знаешь, хотя бы примерно, куда тебе следует идти?
Ферн помотал головой.
— Я так и думал. Что ж, подсказка первая: вот за этой дверью, — Саймон указал на инкрустированную растительным узором дверь в конце ответвления коридора, — находится то помещение, которое в нашем мире называлось часовней Идона. Если ты, как ты утверждаешь, видишь сон Охотника, то после смерти ты будешь возвращаться к жизни там, у лампы, так что открыть двери будет полезно: в случае чего быстрее доберёшься до места, где тебя остановят. А дальше… Дальше попробуй добраться до церкви — той, в которой в нашем мире был тайный ход в Старый Ярнам. Я немного провожу тебя, но мне нельзя проходить слишком далеко в ту сторону.
— Почему?
— Там меня ждёт мой собственный кошмар, — медленно и явно нехотя проговорил Саймон. — Рано или поздно он… Доберётся до меня и здесь. Но я не хочу торопить события.
— Понял. Тогда ты вообще не ходи — я сам доберусь.
— Не сомневаюсь. — Саймон снова хмыкнул — но уже совершенно не весело. — Ты всё-таки весьма напоминаешь одержимого, уж прости. Ты ищешь жену, и я понимаю твои резоны, — но тебя легко может увести в сторону зов тайн. Ты ведь чувствуешь, что Кошмар скрывает какую-то тайну, верно? И не сможешь остановиться, пока не разгадаешь её. Но будь осторожен: тайны неспроста являются тайнами. И некоторые из них не желают быть раскрытыми. Особенно если они весьма неблаговидны…
— О чём ты? — Ферн нахмурился.
— А, не обращай внимания. — Саймон тонкими пальцами коснулся обмотанного повязкой лба. — Это я, если угодно, разговариваю сам с собой. За вечность в одиночестве ещё и не такими дурными привычками можно обзавестись…
Распахнув тяжёлые створки в конце коридора, Ферн убедился, что за ними действительно часовня Идона, или, вернее, часовня Кошмара. Саймон дал ему ещё несколько дельных советов: например, как незамеченным миновать площадь, по которой бродят двое церковных палачей, и где поискать камни-кровавики для заточки оружия.
— Да, и вот ещё, — сказал Саймон в спину Ферну, когда тот, попрощавшись и поблагодарив, направился к выходу. — Не советую тебе драться со всеми подряд — где можно обойти, лучше обойди. Но вот если вдруг случайно увидишь… — Он на мгновение замялся, словно подбирая слова. — Если увидишь такую Охотницу… Девушка лет двадцати с небольшим, очень светлые волосы, голубые глаза. Вооружена Убийцей чудовищ… Постарайся убить её, хорошо? По возможности быстро, без мучений. Это моя… Личная просьба.
— Хорошо, понял. — Ферн обернулся и кивнул. — А кто она?
— Приёмная дочь моего друга, — глухо сказал Саймон и отвернулся.
— Какого друга? Его я тоже могу найти здесь?
— Скорее всего да. — Бывший наблюдатель Церкви Исцеления вдруг откинул капюшон и стянул с головы грязную повязку. На Ферна глянули глубоко запавшие серые глаза, обведённые тёмными кругами постоянной усталости и беспредельной боли. — Он много грешил в своей жизни. Он служил тем, кто залил Ярнам кровью и пытался похоронить следы своих злодеяний в очищающем пламени. Так же, как и я сам. Но… Он всего лишь делал то, что должен был. Он был человеком слова. Человеком чести, насколько это можно вообще сказать о нас, слугах Церкви Исцеления.
— Опиши мне его. — Ферн развернулся и шагнул к Саймону. В сердце толкнулось болезненное предчувствие — он уже догадывался, о ком идёт речь.
— Его зовут… Звали Брадор. — Лицо Саймона оставалось невозмутимым, но голос едва заметно дрогнул. — На его долю выпали такие испытания…
— Я слышал, — осторожно вставил Ферн. — Джура рассказывал. Лоуренс…
— Лоуренс, да, — вздохнул Саймон. — Но это только окончание его истории. А что было до того… Рита. Его напарница, его ученица… Она поддалась опьянению кровью. И ему пришлось… — Он замолчал и глянул в сторону.
— Так он сам… — Ферн сглотнул. Окончание фразы просто застряло в горле.