на заказ – в сотый раз.
Что-то было не так –
Не взлохматишь вихор,
Не прочтёшь мне с листа,
Не спасёшь разговор.
Что-то дали не мне –
И ладони уют,
И щекой – по спине.
Нас уже не спасут...
Бесполезно – на старт,
Бесполезно – не спать.
Как сентябрь, я не стар,
Мне опять – умирать...
Отпусти поводья
Отпусти поводья, лес,
Отпусти поводья, поле!
Понесемся вдоль по воле,
До зеленых до небес.
До зеленых до небес,
В золотом звенящей тройке,
Прочь от серой неустойки –
К шуму, гаму новых мест.
Отпусти поводья, мысль!
Мы в аллюр, зачем же шагом?
Отпусти грехи бродягам,
Всепрощающая жизнь.
В моей молитве
В моей молитве лишь рефрен «Живи!»,
а остальное – многоточье боли.
из точек путь мой –
на Голгофу, что ли, –
по меткам незатоптанной любви.
В мой молитве лишь набат «Дыши!»,
ведь во сто крат дороже кислорода
твоих глазёнок синяя свобода
и свет незатуманенной души.
В моей молитве лишь тоска «Прости
за неспособность стать твоим дыханьем,
дождем, росой, дразнящим утром ранним,
молочной каплей в льющемся Пути».
В моей молитве не хватает слов –
негромко отстучит надеждой Морзе
стаккато жизни – той, что где-то возле
разгадки зарождения миров.
Осенний конспект человека
Задергалось в такт светофору набрякшее веко.
Я дни утрамбую – чинарики в твёрдую пачку,
Опять открываю осенний конспект человека;
Прокуренным пальцем по строчкам – седой бородач-Курск.
По-летнему сочных проспектов прямые удары
Меня достают, им плевать на защиту бездушья;
От этой – наверно, заслуженной – солнечной кары,
В вопрос не согнусь, не устрою великую сушь я
В оазисе мыслей и чувств. Подгоняю моторы –
И те, что стрекочут, и тот, что ударником слева.
Пикантною нотой сомнений вплетутся укоры
В бесспорный контекст пониманья Адама и Евы.
На третьей странице – лимонно-багровая клякса
На ритмах и тактах, пропахших рассветом и медом,
Прокатится медь по тонам твоего перепляса,
Мой курский сентябрь, закруживший судьбу мимолётом,
Отточенной спицей раскроешь все тайны прихода,
В котором настигнет меня «Озареньем» Эль Греко
Не посланных к черту холмов золотая свобода,
Где мастер кропает осенний конспект человека.
Я в осени такой не жил
Я в осени такой не жил.
Я ноябрём ловил приметы,
А он всё тянет из поэта
Цветную сеть словесных жил.
Я в осени такой не спал
Ни с терпкой Музой, ни с Психеей,
В пыли осеннего музея
Не воровал мечты кристалл.
Я в осени такой не мог
Тебя однажды не увидеть,
В разливе «Рислингов» и «Лидий»
Был частью суши твой порог.
Я в осени такой не стал
Ни Моисеем, ни пророком,
Ни сонным мороком, ни роком,
Твоей надеждой прирастал.
В меня стреляли не всерьёз
Осин слепые гарнизоны.
Жжёт жажда – не вина, озона –
Мне снова не хватает гроз...
Мы званы в гости к менестрелям
Мы званы в гости к менестрелям,
На колымагу пилигримов,
Для нас алмазные капели
Споют, что жизнь шагает мимо.
Мы недопетыми словами
Латаем рваные карманы.
Плеснут нам эля хулиганы,
И мы дождем простимся с вами.
Поманит мокрая афиша,
Поможет каждому поверить,
Что мир иллюзий станет ближе –
Осталось подобраться к двери;
За это звонкое прозренье
Платить изволите монету.
Я с вами был...
Плывет по ветру
Цветное яркое виденье.
Хвостом виляет мне дворняга,
Мы чем-то с нею так похожи;
И дарят тополя-вельможи
Для песни ритм ночного шага.
Добрый вечер
Добрый вечер...
Что же, добрый вечер!
«Доброй ночи», знаю, не про нас.
Гиблою природой не замечен
Сумасбродный блеск зеленых глаз.
Пусть меня найдет зеленый выстрел,
И надежда, рваная с тоски,
Притечет в закат, что алым вызрел,
И растает, серебря виски.
Поменяют майские рулады
Перезвон осенних зябких струй,
Только в песне – никакого лада,
Как печаль с разлукой ни рифмуй.
Влажными ночами манит с юга
Стаи заплутавших журавлей
Осень – босоногая подруга
Посеченных старостью полей.
Так и мне казалось: что нам сырость,
Псевдожизни ритм и суета,
Только были скроены на вырост
Наши непрожитые года...
Журавли вернутся – снег картечью,
Круговерть метелью иссечёт.