развитых до безобразия стран. Вверх-вниз. Это развлечение такое. Аттракцион. Нет, нам, конечно, выдали ключ-карточку, но не дали к ней инструкцию по эксплуатации. А кто знал, что
доехать до своего этажа могут только жители гостиницы?! Что прежде чем нажать нужную
кнопку, надо ткнуть карточкой в прорезь?! На первом мы честно нажали кнопку «16» и поехали
вверх. На третьем дверь открылась, заглянул мужчина, ткнул пальцем в оператора с зажатым в
руке штативом и спросил:
—Эн-Тэ-Вэ?
—Йес, йес, — обрадовался оператор.
Мы отвезли щедрого на комплименты гостя на пятый. На шестом к нам снова подсели
иностранцы и нажали кнопку «2 — ресторан». Мы любезно «проводили» их в ресторан, всем
видом показывая, что это у нас просто проявление гостеприимства, такое «рашн-юкреньен
радушие». Они были финны, поэтому верили и сильно улыбались. Мы снова нажали «16». На
этот раз удалось доехать аж до десятого! Счастье было так близко, но лифт снова
остановился.
— ВЫ ДАУН?! — спросил гладковыбритый улыбающийся юноша.
Оператор почему-то обиделся. А что тут обидного?! Вот если бы вы знали по-английски
обращение «ю» и не знали слова «вниз», но очень хотели быть вежливым. Получилось бы «Ю
вниз!?» И еще неизвестно, как бы это звучало на языке принимающей стороны. Но оператор
обиделся, потому что в свете пятнадцатиминутного катания вопрос иностранца выглядел
издевательски уместным. «Хама» мы в лифт не взяли, вспомнили волшебное слово «ап».
Вместо него (слава богу) в закрывающуюся дверь влетела соотечественница в халате и
тапочках.
— Какой вам? — как приятно слышать русскую речь в столичной гостинице.
— Шестнадцатый! — хором ответили мы.
— Карточка есть?
С восьмого раза карточка сработала, загорелся зеленый свет и мы добрались до места.
Глава третья. Номер 16-07
Теперь-то, после лифта, мы понимали, почему вместо замочной скважины в двери — щель, чем сильно разочаровали уборщицу на этаже. Когда мы подошли к номеру, она оперлась на
швабру в конце коридора и приготовилась к шоу. Женщина убирала исключительно на
шестнадцатом и страшно завидовала коллегам с нижних этажей, потому что ей никто не
говорил «хау-ду-ю-ду» и не угощал конфетами. Кодовые замки-прорези были ее единственным
развлечением. Ей не повезло, мы прошли стажировку в лифте.
В комнате 16-07 с первого взгляда хотелось жить вечно. Сильно подкупали ковер и
телевизор. А еще чистая пепельница, работающий кондиционер (зимой!) и встроенное в стол
радио. Перед входом лежала кожаная папка без названия. Открыли.
«Дорогой гость! Мы рады приветствовать Вас в нашей гостинице и желаем приятного
отдыха. Если Вы захотите взять на память аксессуары гостиницы, пожалуйста, ознакомьтесь с
ценами:
Банное полотенце — 50 гр.
Среднее полотенце — 30 гр.
Маленькое полотенце — 15 гр.
Коврик для ног — 25 гр.
Халат — 250 гр.
Информационная папка — 60 гр».
Первым делом оператор уточнил, вписан ли в прейскурант телевизор? Узнав, что нет, счел
это серьезным упущением гостиничной администрации, пошел в ванную и оттуда стал
перечислять все позиции, для сличения. Все, что не вошло в реестр, по умолчанию считалось
бесплатным и автоматически зачислялось в другой список: «Сувениры в Харьков». Зачем
нормальному человеку чепец для душа? А два? А нечего нам обидные объявления
подсовывать! Мы пожалели администрацию — не тронули пепельницу, открывалку и обувные
щетки. Пусть не думают, что мы жадные.
Глава четвертая. Завтрак
Кнопка лифта «2 — ресторан», легкое движение карточкой — и мы на месте. Я поняла, почему иностранцы в смокингах. В 10 утра человек в бабочке играет на рояле. Стало неуютно
в потертых джинсах, но есть хотелось, и мы вошли. Никто не подскочил с салфеткой через
руку и не спросил, «что нам угодно». Весь обслуживающий персонал суетился вокруг
столиков, за которыми бесшумно завтракали иностранцы.
— Скажите, а как тут можно поесть?
— Вилкой, — усмехнулся официант.
— Бу-га-га, — смешно.
Мимо проходила девушка в униформе, новенькая, наверное, еще не зараженная
гостиничной ненавистью к соотечественникам. Она объяснила фуршетную систему и указала
направление к пищеблоку.
Зачем там столько видов еды? Тем более что иностранцы в зале ели только сосиски.
К сосискам мы не прикоснулись и из глубокого чувства патриотизма ели селедку. Появилось