— Ты будешь что? — мои пальцы впиваются сильнее, пока она кричит. — Ты будешь повиноваться — вот что ты будешь делать. Сейчас, скажи. Скажи, что я твой Господин.
Ее рыдание превращается в продолжительный, душераздирающий вой.
— Говори! — шлепаю рабыню рукой по лицу, не достаточно сильно, чтобы причинить боль, но наверняка достаточно, чтобы вернуть ее внимание.
— Никогда. Бл*дь, никогда.
Стаскивая ее с кровати, я оборачиваю руку вокруг хрупкого горла, пока пальцы ног пытаются нащупать пол в качестве опоры. Я знаю, что душу рабыню, но она все еще может вдохнуть воздух. Ее ногти впиваются в мою руку, когда я подхожу и хватаю пульт. Пока я нажимаю на кнопки, меняя диск, Диана по — прежнему остается в моих руках. Я знаю, что она думает, что я заставлю ее смотреть на самые отвратительные самоубийства, но она ошибается. Так сильно ошибается.
Смех наполняет комнату сладким голоском ребенка. Ее ребенка. Рукой я ощущаю ее вес, когда она ненадолго перестает дергать ногами. Будто кто — то отключает от нее аппарат, поддерживающий жизнедеятельность. А потом, она превращается в сумасшедшую, пытаясь вырваться, и борясь со мной так отчаянно, будто от этого зависит ее жизнь.
— Мамочка! Смотри! — темные кудряшки подпрыгивают, когда Кейли подходит ближе к переносной камере, держа новую куклу. Оберточная бумага разбросана по полу, везде виден свет: синих, красных, зеленых, и белых огоньков, от дерева, запечатленного на заднем плане.
— Посмотри на это, Кейли, — Диана появляется на экране, а мужчина смеется. Голос слышится достаточно близко, и становится очевидно, что он тот, кто держит камеру.
— Не надо больше, — медленно произносит она. Рыдания сотрясают ее так сильно, что я ощущаю их глубоко в своей душе. Пальцы, впивающиеся в мою чертову кожу, будто пытаются ухватиться за собственную жизнь. Боль, которую мне пришлось испытать несколько минут назад, теперь кажется несущественной в сравнении с тем, что я вижу, как передо мной разрывается ее сердце.
Мой захват ослабевает, когда я толкаю девушку на колени и встаю позади нее, все еще сжимая ее горло рукой, на всякий случай.
— Стоять на коленях крайне важно. Я ожидаю, что ты будешь делать это для меня. Теперь, прими свои воспоминания, рабыня. Это твоя дочь. Повернуться к ней спиной — это худшая вещь, которую ты можешь сделать. Столкнись со своими страхами, — говорю я, превращая свой голос в шепот. — Посмотри, как она прекрасна.
В это время, опираясь на меня всем весом, она продолжает сдерживаться и смотреть. Борьба в ней заканчивается, когда она начинает пялиться на экран, рыдая. Контраст смеха и плача прорывается сквозь мои стены, и я оборачиваю свою вторую руку вокруг ее живота, притягивая ближе к себе, чтобы усадить девушку между своими бедрами. Увидеть ее, узнать ее, в ее счастливом прошлом, подобное которому, когда — то могло быть и у меня…
Мои глаза закрыты, я утыкаюсь лбом в ее макушку. Возможно, у Розы и меня, могло быть что — то подобное, если бы наш ребенок остался жив. Она была так взволнована по поводу родов. Появления нашего сына. Так же, как и я. Шесть дней. Вот и все, чем мы смогли насладиться, прежде чем "синдром внезапной смерти младенца" забрал его у нас.
— Вот, открой один из этих, — голос Дианы эхом раздается вокруг меня. — Ронни, положи камеру и садись с нами.
Темнота, которая окружает меня, кажется, буквально обхватывает мое тело. Мои веки открываются шире, и я прижимаюсь к ее щеке, пытаясь оставаться тихим, пока перед ней разворачиваются события.
— Я так по ним скучаю. Боже… — кончики ее пальцев на мгновение впиваются в меня. — Зачем он их отнял?
Я не знаю, что ответить. Это один из тех вопросов, который я задавал себе слишком много раз.
— Я не знаю. Но ты не одинока, рабыня.
Она дергается.
— Как ты можешь так говорить? Без них, у меня никого нет.
— У тебя есть я, — я считаю свой тон нейтральным, когда возвращаю свое внимание назад к экрану. — Твоя боль… — я расскажу ей о себе? Поделюсь частичкой себя, что не делал ни с одним рабом, которого брал? Моя рука сжимается вокруг нее еще крепче, когда я обнимаю ее изо всех сил. Слова не выходят, независимо от того, насколько сильно я пытаюсь их произнести.
— Ты потерял кого — то, не так ли? — в ее голосе слышится почти надежда. Желание установить эту связь, и я хочу помочь ей.
— Да, — я обхожу подробности, так как смотрю вперед и наблюдаю за тем, как Диана притягивает дочь, усаживая на свои колени. Муж садится рядом с ней, когда они раскладывают перед собой подарки. Какими счастливыми они выглядят. Нет… какими счастливыми они были. В них нет поддельных эмоций. Их любовь очевидна, как белый день.