Моя голова склоняется к плечу. Каким образом ей удается подавить в себе страх и оказаться достаточно смелой, чтобы бросить мне вызов? Я хочу вернуть свой контроль обратно.
— Я сказал, что собираюсь сделать это в любом случае. Что я выиграю, если соглашусь пометить твоим именем свое тело? Ты будешь мертва через несколько недель, ведь я знаю, к чему все идет. Я же не собираюсь умирать в ближайшее время.
— Последний шанс, — ее тон становится ниже, а веки опускаются, пока мои пальцы приближаются к ее входу. Я, бл*дь, заинтригован.
— Я думаю, что ты просто хочешь меня зарезать. Как я могу доверить тебе оружие?
Она с трудом сглатывает, облизывая полные губы.
— Зарезанной, предпочла бы быть я, но мы оба знаем, что ты не позволишь этому случиться. Я получу удовлетворение, если заставлю тебя носить мое имя до конца твоих дней, тем самым заставляя тебя страдать так же, как ты делаешь это со мной.
Страдать… я почти улыбаюсь.
— Ты, черт возьми, полюбишь это, рабыня. Ты предназначена для тьмы. — А значит для меня. — Ты начнешь первой. Если ты сделаешь надрез слишком глубоко или совершишь еще какую — нибудь глупость, то вспомни о том, что произошло раньше. Я не планирую позволить тебе умереть в ближайшее время. Ты будешь страдать так, что даже невозможно вообразить. Я покрою своими метками каждый сантиметр твоей кожи.
Я позволяю выплеснуться своим угрозам, пытаясь оценить ее реакцию. Собирается ли она серьезно навредить мне? Возможно. Итак, почему я соглашаюсь на это? Бл*дь, никогда, даже в самых смелых фантазиях, мне не приходила в голову такая глупая мысль. Даже в мечтах. Однако, я здесь, расстегиваю пряжки на ее запястьях. Вручаю ей скальпель, словно это она все контролирует.
Лезвие ложится на ее колени, а руки нерешительно тянутся к моему животу, спуская брюки вниз и оставляя их на уровне бедер. Я чувствую, как она дрожит, пока ее пальцы замирают на моем теле.
— Сделай это, — я хватаю ее за длинные волосы и так запрокидываю голову назад, что ей приходится посмотреть на меня. — Посмотрим, как глубоко ты сделаешь надрез. Одно неверное движение с твоей стороны, случайное или нет, и ты столкнешься с последствиями, с которыми не сможешь справиться.
Вслепую она тянется за инструментом и поднимает его на уровень второй руки, которая по — прежнему находится на моем животе. Стук моего сердца грохотом отдается в ушах, заглушая музыку, пока я жду, совершит ли она ошибку. Если я умру из — за этого, то это будет только моя вина. Смерть не пугает меня, но я несу ответственность за многих других людей.
Я отпускаю волосы Дианы, позволяя ее лицу приблизиться. Делаю глубокие, медленные вдохи через нос. Я беру под контроль возникшее напряжение, которое лишь усиливается. Боль — это не то, что я искал, но меня беспокоит не она.
Борьба искажает ее милые черты, и я жду, предоставляя ей возможность сделать следующий шаг. Огонь вспыхивает на месте пореза, когда она чуть сильнее прижимает скальпель и скользит им на добрых три дюйма вниз. Я блокирую шок от длины разреза, не позволяя своей концентрации разрушиться. Челюсть сжимается от обжигающей боли, но это только подстегивает ее сделать дугу, завершая большую букву "д". Резким движением она вырезает "и" и "а". На сей раз я готов, когда она заканчивает "н" и начинает вырезать "а".
Имя выглядит большим, пересекая всю нижнюю часть моего живота. Кровь стекает вниз, просачиваясь в ткань моих слаксов. Она достигает основания моего члена, впитываясь в материал, покрывающий мои бедра. Диана сделала все правильно, ведь я бы знал, если бы это было не так.
— О, мой Бог, — наши глаза встречаются, ее лоб нахмурен, и недоверие искажает ее лицо. Голова Дианы дрожит, и моя рука, прижимающаяся к ее груди, смещается, когда я начинаю поглаживать ее по спине. Она бросает скальпель, будто обжег ей руку.
— Не бойся сейчас. Дело сделано, — я поднимаю лезвие и размазываю по груди оставшуюся на нем кровь. Медленно, я указываю на нее, пока она в ужасе прижимает к губам ладонь, сжатую в кулак. — Твоя очередь.
Глаза девушки следуют за скальпелем, становясь еще шире, когда я прижимаю его к ее коже. Она кажется слишком неподвижной, я даже не уверен, дышит ли она. Возможно, задерживает дыхание. Я не дожидаюсь, чтобы узнать ответ, поскольку адреналин подталкивает мою руку к действию, и из — под лезвия проступает кровь. С моих губ почти срывается стон, пока я как завороженный смотрю на тайную фантазию, которая оживает перед моими глазами.
Я обращаю свой взгляд к рабыне, поскольку моя рука продолжает спускаться ниже. Ее веки прикрыты, а она тихо постанывает от боли. Большой палец моей руки кружит по ее клитору, в то время как я продолжаю резать, слыша, как изменяются звуки и тон ее голоса. Дерьмо. Я не спеша пробуждаю в ней желание бороться. Используя этот единственный шанс, который больше никогда не получу снова.