Слезы текут из — под ее закрытых век. Молчание длится чуть больше минуты.
— Ты прав. Я должна перестать бояться. Я должна сделать это. Здесь для меня ничего не осталось.
Я позволил расцвести надежде, но от ее ответа она увядает. Диана не рассматривает меня как свое возможное будущее, и я не могу винить ее за это. Она ошибается, и я не могу сдержаться, позволяя этим словам выскользнуть. К счастью, кажется, она их не слышит.
Я приподнимаю ее и перетаскиваю на середину кровати. Как только я начинаю застегивать на ее руках манжеты, она приоткрывает глаза.
— Что ты делаешь? Я не хочу умирать прикованной. Отпусти меня, — произносит она заплетающимся языком, и ее веки почти закрываются, поднимать их Диане становится все сложнее и сложнее.
Медленно я ложусь рядом и прижимаю ее тело к своему. Я мягко прикасаюсь к ней губами. Она не сопротивляется.
— Я буду скучать по тебе, Диана. А ты будешь скучать по мне? — я целую ее снова, мягко скользя своим пальцем по подбородку. Я не уверен, почему спрашиваю об этом. Но все мои мысли только о ней. Боже… что она со мной делает? Я влюбляюсь в нее и это плохо. Разве я недостаточно страдал все эти годы?
— Я… — ее лицо прижимается к моей груди, и я поднимаю ее голову, удерживая напротив своей. Несколько шлепков по щекам, оказываются достаточно болезненными, чтобы заставить девушку открыть глаза.
— Ответь мне, Диана. Жалеешь ли ты о чем — нибудь из того, что между нами было? — я сжимаю зубы, пока жду ее ответ. Она возненавидит меня, когда очнется. Но не потому, что подумала будто умирает, а из — за того, что я это запланировал.
— Я… — ее лицо искажается, как будто она старается не заплакать. И все же одна слезинка вытекает, а она закашливается. Я снова хлопаю по щекам, пытаясь вытащить рабыню из сна.
— Давай же, детка, — шепчу я себе под нос. — Поговори со мной.
Я должен заставить ее говорить сейчас, когда она наиболее уязвима и готова сказать мне правду. Здесь и сейчас Диана должна признаться в том, что ей не позволяет произнести вслух гордость.
— Рабыня, — рычу я. — Просыпайся, твою мать! — моя рука скользит под ее голову, приподнимая, чтобы быть еще ближе. Боль от пощечин едва заставляет ее открыть глаза.
— Отвечай. Что ты чувствуешь ко мне? Ничего? — я говорю быстро, стараясь дать ей больше времени для ответа. Ее нога дергается, и она почти засыпает.
— Господин, — шепчет она.
Одно слово — это все, что я получаю до того, как она затихает. Мои пальцы проскальзывают в волосы по обеим сторонам от головы Дианы, когда я поднимаю голову вверх, чтобы прижаться своим лбом к ее. Я глубоко выдыхаю и прижимаюсь еще крепче.
Господин. Да, я твой Господин. Как мало ты знаешь, ведь смерть не придет за тобой сегодня. Тем не менее, тебя действительно будет ждать ад, когда ты проснешься.
Глава 12
— Рабыня. Рабыня…
Я нахожусь в кромешной тьме, но голос моего Господина вытаскивает меня из окружающей пустоты. Его голос звучит требовательно, достигая того места, которое я не хочу чувствовать. Место, в которое мне страшно снова впускать эмоции. Ноющая боль в груди кажется такой сильной, но я хочу заткнуть ту дыру, которая находится внутри меня. Ту, что появилась, когда я потеряла семью.
— Господин? — я возвращаюсь, страх становится сильнее, медленно распространяясь по моей коже. Найти его, будет означать, что я спасена. Так или иначе, я знаю это, даже если мне это и не нравится. Но если он останется безразличным… я здесь в ловушке. Потерянная в пустоте, которая готова проглотить меня целиком. Я чувствую это. Чувствую давление темноты, которая сгущается. Она хочет меня. Хочет удержать меня здесь навсегда.
Я с трудом сглатываю, заставляя свои ноги двигаться, пока пытаюсь подняться.
— Господин? — я громче зову его по имени, а в душе ощущаю, будто мчусь сломя голову, но в то же время не могу сдвинуться с места. Неопределенность делает меня раздражительной, будто какой — то монстр может выскочить из глубин моего личного кошмара и утащить меня обратно, навечно.
— Рабыня.
Он так близко. Я пытаюсь почувствовать ногами твердую почву, которая должна находиться подо мной. Головокружение настолько сильное, что я теряюсь в пространстве.
— Господин! — я кричу так громко, как только могу. Страх покрывает каждый дюйм моей кожи, и я почти могу почувствовать его запах. Плотная темнота вокруг меня начинает атаковать мое тело, заполняя собой рот и нос до тех пор, пока я не могу больше дышать. Я ничего не могу сделать, лишь пытаюсь добраться руками до лица… но я не двигаюсь. Она проникает в меня, и я не в состоянии ее остановить. Боже, я принадлежу ей — она во мне. Мы одно целое, или быстро становимся им.