Опоздала?
К горлу подкатывает новый комок тошноты, который я старательно сдерживаю, пока медленно приближаюсь к мужу. Ноги почти не слушаются, и я, спотыкаясь на каблуках, буквально заставляю себя шагать в его направлении. Хорошо, меня никто больше не пытается остановить.
Пока иду, будто зачарованная наблюдаю за тем, как Игнат левой рукой за одежду приподнимает блондина над полом. Как заносит для очередного удара правую. Как затем резко опускает ее на чужое лицо. Движения, как у робота, механические. Удары – жестокие и беспощадные. Такие при всем желании не остановить. Если хоть один достигнет цели, эта самая цель – не жилец. Хотя я очень надеюсь, что еще есть шанс. Какими бы уродами эти люди ни были, я совсем не желаю им смерти. И точно не от рук Игната. Рук, которые сейчас уж точно «по локоть в крови».
– Игнат, – зову тихонько, останавливаясь в паре шагов от него.
Никак не реагирует. Все еще полностью поглощен собственной яростью. Меня буквально передергивает от ужаса, когда ловлю его пустой взгляд. Но я все равно подхожу ближе и снова зову.
– Игнат.
Ничего. Лишь новые удары. Один за другим. Снова и снова. Останавливаться точно не собирается. По крайней мере, не так легко.
Да что ж такое!
Как я должна ему помочь при таком раскладе?
Он же сейчас вообще никак реальность не воспринимает. И это, оказывается, жутко. Жутко видеть его таким. Будто передо мной не человек, а бездушная машина.
«Именно поэтому ты не можешь его оставить, Тая», – проносится в голове уверенной мыслью.
Это придает смелости. И через еще один шаг, я приседаю перед ним на корточки, стараясь не обращать внимания на кровавые разводы под ногами. Еще немного колеблюсь и подаюсь вперед, укладывая на его, сжимающую одежду блондина, ладонь свою. Она тоже вся в крови, но это не важно. Важно скорее привести его в чувства.
– Игнат, – зову в очередной раз мужчину, проводя рукой вверх, пока не добираюсь до плеча.
И чтобы уж точно меня хотя бы увидел, кладу пальцы свободной руки на чуть колючую щеку, настойчиво, но мягко поворачивая его лицом к себе.
– Хватит, – прошу все также тихо, глядя исключительно ему в глаза.
Наравне со словами убираю ладонь с щеки и переношу ее на его занесенный для удара, разбитый в кровь кулак.
– Слышишь? Не надо так больше.
Перехватываю его руку удобнее за запястье и кладу себе на шею. Синий взор впивается в мое лицо, и я ласково улыбаюсь.
– Все хорошо, – то ли утверждаю, то ли спрашиваю у него.
В любом случае он молчит. Смотрит, явно еще не осознавая происходящего. И я не выдерживаю, встаю на колени, подаюсь вперед и обнимаю, прижимаясь к нему всем телом, мысленно делясь с ним своим спокойствием. На самом деле его во мне и в помине нет, но я буквально заставляю себя расслабиться, чтобы он даже на миг не мог ощутить, в каком эмоциональном раздрае я сейчас пребываю.
Получается. Пусть и не сразу. Он все еще напряжен, но, кажется, возвращаться к рукоприкладству не намерен. Чуточку медлю и целую его в шею. Один, два, три, четыре…
На пятом поцелуе слышу, как он выдыхает. Шумно. Рвано. Тяжело. И я выдыхаю вместе с ним, чувствуя невероятное облегчение от того, что смогла до него достучаться. А вот новый вдох мне сделать не суждено. Так крепко сдавливают меня в ответных объятиях мужские руки. Благо ненадолго. Игнат отстраняется уже вскоре. Обхватывает мое лицо обеими ладонями и по-обыкновению пристально всматривается в мои глаза, на этот раз дольше, чем обычно. Но как только я собираюсь поинтересоваться, что же такого он постоянно пытается найти в них, во мне, он склоняется ближе и буквально впечатывает свои губы в мои. Целует бессовестно откровенно и жадно. Не ждет ответа. Так, наверное, целуют после долгой разлуки. Или в последний раз. Лишая сознание всех крох разума, оставляя на их месте одну единственную потребность – принадлежать ему. Такому, порой, невыносимо грубому, жестокому. Но такому желанному.
Глава 18
Игнат
Пульс стучит по вискам бешеным набатом.
Бам-бам-бам…
Считаю эти удары. Ничего кроме них не слышу. Нет ничего больше, кроме них. И войны в моей голове. Она же, тупая сука, никогда не заканчивается.