– Эй, Орлов, ты там живой еще? – возвращает к реальности скрипучий голос первого мента.
Удары временно прекращаются. И мне почти жаль, перерыв в физических истязаниях лишь усугубляет то, что кипит и жжется изнутри. Вот и…
– Бл*дь! – глухо хрипит второй.
Еще бы ему не хрипеть. Сам виноват. Пока лупил меня, надо было получше следить, чтоб я так интенсивно не раскачивался на крюке, отчего так и напрашивается дать ответку на уровне рефлекса. Я и выдаю. С ноги. Руки-то связаны.
Отлетает от меня кубарем, ударяется спиной о решетку. Складывается пополам. Падает мордой вниз. Не сразу разгибается. Хватается за грудь. Сипит. Опять ругается. А я задумываюсь о том, что на их месте лучше б к стулу такого, как я, привязал. И по рукам, и по ногам. Опять же, стул желательно покрепче, обычный быстро развалится.
Приходит в себя быстро. Вскакивает на ноги. Озирается на остальных. Те, судя по перекошенным физиономиям, почти готовы присоединиться к нашему междуусобчику поближе. Еще пара секунд, и в клетке нас четверо.
– А давайте вы меня просто уже добьете, и не будем групповушку устраивать? А то я как бы по девочкам предпочтительно, – комментирую попутно.
Ответом становится новый поток мата.
А еще…
– Отставить! – холодное, суровое и с явной угрозой.
Новое действующее лицо, но с очень даже знакомым голосом. Чеканит шаг по бетонной поверхности, как по плацу идет. Неудивительно, что младше званиями равняются, как в армии.
– Хватит, – добавляет он бескомпромиссно и властно.
Честное слово, в любой другой ситуации я бы обязательно восхитился бы такой выправкой. Сейчас… Начинаю задумываться о том, что наша ночная групповушка становится с нотками инцеста.
– А что… – озадачивается один из ментов.
Областной прокурор хмурит брови и протягивает ему телефон. Так понимаю, вызов там активный. Мент косится на аппарат, не особо разделяя восторга по поводу того, что придется его взять. Но берет. А потом долго и сбивчиво оправдывается перед кем-то по абсолютно левой теме, еще дольше – слушает ответ и все сопутствующее, после чего спихивает гаджет, почти швыряя в руки прокурору, глядя на тот, как на гранату.
– Все понял? – уточняет мой, вроде как, родственничек.
Тот, к кому он обращается, кривится и косится в мою сторону. Бумаги с моим теоретическим признанием смяты и выброшены, как какой-нибудь мусор. Тут я аж присвистываю. И терпеливо жду, пока меня отвязывают. Не брыкаюсь. А едва удается стоять самостоятельно, и мои конечности полностью свободны…
– Тво-ою-ю ж ма-ааа-ть!!! – разносится среди бетонных стен, смешанное с подвыванием и хрустом чужих костей.
– Обещания надо сдерживать, – пожимаю плечом, глядя на вторую сломанную руку мента, которому это самое обещание даю.
Вряд ли слышит, смотрит подстреленным шакалом, исходя красными пятнами, забившись в угол. Сослуживцы впиваются в меня не менее озлобленными взглядами и пятятся назад, не вмешиваются. Зато самому старшему среди всех явно есть что сообщить, правда, не особо по теме:
– Дайте ему кто-нибудь штаны, – вздыхает устало тесть.
Это да. Не помешает.
– И ботинки, – вставляю флегматично.
Зарабатываю взгляд от прокурора: «Хватит наглеть».
И недоуменное:
– Где ж мы их возьмем?
Где-где…
Находится в итоге.
И штаны. И ботинки. И даже рубашка. Ментовские.
Еще минут пять, и мы на улице.
Воздух холодный, я втягиваю его поглубже, замирая на пару мгновений, обдумывая случившееся. Нет, не то, как я тут оказываюсь, по той теме давно определяюсь. Интересует другое:
– Почему помогаешь? – адресую садящемуся за руль своей машины прокурору.
– Погоны жмут, – безразлично бросает он.