С учетом сделанного им, скоро жать не будут. Как и самих погонов не будет. И он, и я прекрасно знаем об этом. То, что происходит сейчас, соратнички по службе не простят и не забудут.
Но ответ исчерпывающий. Ничего не говорю ему на это. Сажусь в машину к нему. И задаю новый вопрос:
– Тая где?
Вот теперь водитель брезгливо морщится, косится на часы.
– Она – залог. За тебя, – озвучивает неохотно. – Гарантия того, что ты не свалишь и дела закончишь, а если не срастется, то вернешься к ментам. Добровольно. Официально, для губернатора, ты все еще у них, и отпускать тебя никто не станет.
Мне требуется секунда. Удостовериться в том, что у меня со слухом и восприятием все в порядке. И да, в порядке, ведь спустя эту пресловую секунду областной прокурор продолжает:
– Я знаю, что ты во все это влип из-за моей дочери. Знаю, что эти уроды сделали. Все трое, включая Акимова, которого забрали твою люди. Тая рассказала, – обличает истинную причину того, почему он во все это дерьмо ввязывается. – Я бы и сам все порешал, но время жмет, не только погоны, а твой Гриша, к которому она меня отправила, чтобы найти Акимова, упорно партизанит и включает несознанку на все мои вопросы, как ему не объяснял, зачем и почему. Не лупить же мне его, как эти – тебя, – кивает в сторону покинутого нами здания. – К тому же он боров покрепче тебя будет. Насколько я понял, твои люди в принципе отличаются исключительной преданностью.
Киваю, принимая. Но этого мало.
– Если знаешь, что Акимов у меня, то должен знать, что и без тебя обойдусь, – комментирую. – Не сегодня, так завтра, как только расколется, губернатор свой пыл поубавит и со своей участью смирится. Лучше мертвый сын и зять, чем подмоченная репутация и все равно сдохшие родственники. Даже если меня в еще одной клетке закроют, это не помешает мне закончить начатое.
Сидящий рядом в очередной раз кривится и заводит тачку, трогая ее с места, направляя к главной дороге. Молчит. Довольно долго. Явно обдумывает. И затем выдает обреченное:
– Знаю. Но так крови меньше. Тем более, что моей дочери не к лицу сидеть в таком же гадюшнике или таскать тебе передачки.
– Ей и не придется, – морщусь ответно.
– Это ты так решил? Или еще не понял, насколько она упрямая и упертая, похлеще тебя? – усмехается прокурор.
Этого не отнять, если вспомнить все то, о чем мы разговаривали накануне, да и в целом, опять же…
– Не многовато ли суеты для папаши, который отказался от своей дочери? – разворачиваюсь к нему, внимательно разглядывая, следя за дальнейшей реакцией.
Слишком уж деятельный он сегодня для своей категоричности, не менее упрямой и упертой, чем у дочери. Я бы скорее поверил, если бы он наоборот сделал, чтоб проучить неугодных «детишек», воспользовавшись моментом и случаем.
– Я не отказывался, – цепляет на лицо маску отстраненности. – Или ты в самом деле веришь, что добросердечная старушка-преподаватель с ее универа просто так отдала ей в распоряжение квартиру с пенсионными кустиками в придачу, а сама уехала на ПМЖ в Канаду, чтоб бездомной студентке с ребенком жить удобнее и проще стало?
Напрягаюсь. И даже не потому, что, оказывается, все то время, пока дочь прокурора считала, будто он на нее забил, папаша все равно следил за ее жизнью и благополучием, по мере дистанционной возможности. Из-за озвученных кустиков.
– В хате прослушка стоит, – улавливает источник моей реакции прокурор. – И да, я не только про кустики знаю.
Что сказать…
Мужик умеет удивлять.
Похоже, это у них семейное.
Опять же, вполне ожидаемо было бы предположить нечто подобное, если бы не поверил словам Таи о том, какой он по-жизни козел и мудак.
– А она об этом в курсе? – не про прослушку, разумеется, про основную тему. – О том, что она – залог. За меня.
– Нет. Но раз уж ты считаешь, что эти трое могут быть причастны к тому, кто отправил тебе анонимку с анализом ДНК, было бы неплохо решить проблему не только с губернатором, но и в целом. Про идею с подставой от сестры Таи забудь. Там нечего искать. Я девчонку с пеленок знаю. И с ней разговаривал. Выписки по картам тоже проверил. Финансов с тех пор у них не прибавилось. А если бы ей было что таить, я бы понял и нашел, – отзывается прокурор. – Что касается Таи и залога за тебя – предложи я ей в открытую, все равно согласилась бы, потому и не стал усложнять ей жизнь лишними рассуждениями, – опять морщится.
Бестолочь она, короче.
Безнадежная…
Самое тупое, при мысли об этом, на душе становится подозрительно теплее и легче. Хотя совсем не об этом думать надо.