– И очень скромный, – усмехаюсь на такое заявление.
– И идеальный! Воспитательница сегодня так и сказала про нас с Лерой. Что мы идеальные дети. Потому что не бегаем и не шумим.
Не сказать, что я считаю такое сравнение с другими детьми правильным, но внутри испытываю материнскую гордость.
– Ладно, идеальный, поехали дальше. Посмотрим, как идеально ты катаешься, – перевожу тему, приглашающе протягивая ребенку руку.
Тот крепко хватается за нее, но ехать не спешит. Смотрит на других отдыхающих. Перед нами парочка из парня и девушки, которые неспешно и легко кружат по льду, и в каждом их движении чувствуется любовь. Глядя на них невольно хочется также. Для себя.
– Красиво катаются, – озвучивает мои мысли Максим. – Вот бы папа здесь был. Вы бы с ним тоже покатались так.
Скептически хмыкаю, но поганое воображение заменяет тех двоих влюбленных на меня и Игната. Дебильные мысли. Абсолютно ненужные. Отгоняю их сразу же, но они все равно продолжают оглушать подсознание своей яркостью.
Гадство!
– Не факт, что папа умеет кататься, – произношу грубее, чем хочется, но уж как получается.
Макс этого и не замечает. Продолжает задумчиво смотреть на пару катающихся.
– Мам, а можно в следующий раз Леру с собой взять? – смотрит на меня с надеждой.
– Ну, если Леру отпустят с нами, то почему нет? – улыбаюсь ему.
Смена темы не радует, но помогает избавиться от навязчивых образов. А следующее предложение сына и вовсе выметает их все из головы.
– Мам, а станцуй, – просит. – Ты так красиво кружишься. Так страшно. Но красиво-красиво.
И опять я не могу сдержать улыбку. Жаль, ненадолго она меня посещает.
– Я попрошу Гришу тебя записать на телефон, и папе потом покажу, – добавляет радостно сын.
И самое противное, что отказаться-то нельзя. То есть можно, но не нужно. Он ведь как лучше хочет. Чтобы папа с мамой были вместе. И не понимает, как все больше своими желаниями связывает меня по рукам и ногам. Привязывает к своему отцу против воли. Поэтому я просто едва заметно хлопаю по его помпону на макушке и качусь вместе с ним в сторону нашей охраны.
– Присмотрите за Максом, – прошу Григория. – А ты чтоб хорошо себя вел и не сбегал от них, понял? – грожу сыну пальцем, на что тот согласно кивает. – Я серьезно, Максим. Иначе больше никогда не приедем на каток, и я не буду танцевать для тебя, – грожусь, снимая с себя куртку и шарф, чтобы не мешались.
Действует. Вижу по синим глазам.
– Только ты очень-очень красиво танцуй, – слышу уже в спину.
Махаю рукой, не глядя, и скольжу в центр катка, ближе к ели.
Вообще для нас с ним это привычная практика, так что нет ничего удивительного, что постоянные отдыхающие тут же отъезжают в сторону, останавливаясь неподалеку в ожидании уличного шоу. А я в такие моменты каждый раз памятью возвращаюсь в свои восемнадцать и ощущаю себя той юной девочкой, верящей в чудеса и в то, что мне все подвластно, стоит только захотеть. Волнующее и приятное ощущение, оседающее щекочущим чувством внизу живота.
В такие моменты хочется обнять весь мир. Раствориться в нем. В том ощущении свободы и волшебства, что дарит фигурное катание. Нет предела. Ничему. Даже совершенству. Ты не скользишь по льду – паришь над ним. Ввинчиваешься в воздух, как стрела, где наконечник – это твоя душа. Вылетает из тела, замирает на то время, что одновременно оглушает своей бесконечностью и длится так мало, а затем резко влетает обратно, возвращая тебе земное притяжение. Но едва ли оно способно удержать надолго. И ты вновь и вновь ищешь способ оторваться от тверди. Взлететь как можно выше. Удержаться в воздухе как можно дольше.
Я никогда не стремилась связать свою жизнь со спортом, но всегда искренне наслаждалась фигурным катанием. В нем я та, кто я есть. Без налета фальши и лжи, в которую вынуждают заворачиваться другие люди. И мир вокруг оживает. Огнем полыхает под моими коньками. Взрывается сверхновой. Слепит своей красотой. И я – весь этот мир. Но ровно до того момента, пока не заканчивается слышная лишь мне одной мелодия творения.
Многочисленные аплодисменты вынуждают вынырнуть из мира грез и смущенно улыбнуться благодарным зрителям. Да, я снова буду звездой социальных сетей в ближайшее время, но да ладно. Восхищение, что читается на личике моего любимого мужчины, стоит всего этого.
– Все? Доволен? – уточняю у Максимки, когда оказываюсь рядом с ним.
– Да, – кивает он, широко улыбаясь. – Ты самая классная мама в мире, – выдает, обнимая мои ноги. – Папа тоже так считает. Правда, пап? – заглядывает мне за спину.