— Это точно, — философски согласился Дюрыгин.
— А ты Лёву Мартенсона знаешь? — спросил Степан, — из Вахтанговского театра.
— Ну — Так его на прошлой неделе в парадной какие-то отморозки так отделали, что тоже с сотрясением лежит, а он у меня снимается.
— Может это не отморозки, а рассерженные поклонники таланта за плохо сыгранную роль? — пошутил Дюрыгин.
— Дурак ты, — отмахнулся Степа.
Нахалкин отер полотенцем пот с волосатой груди и пошел в раздевалку.
— В Сад Семирамиды пойдешь? — в спину ему крикнул Дюрыгин.
— Не, прямо в павильон на съемки поеду, — не оборачиваясь ответил Нахалкин.
В Сад Семирамиды пришлось идти одному.
— Нельзя изменять традиции, — решил Дюрыгин.
Да и нравилось ему после больших нагрузок расслабившись, послушать пение экзотических птиц.
Место здесь было элитно-тусовочное.
Вот и теперь в этот весьма ранний для Москвы час, здесь сидели и известный эстрадный певец с какой-то девушкой, и депутат Думы с известным — вечно небритым скандальным журналистом…
Дюрыгин кивнул депутату и журналисту, проигнорировав певца, хотя певец узнал его и напрягшись, явно ждал, что тот поздоровается с ним. Но Дюрыгин решил не баловать и не удостаивать. Разные у них весовые категории. И тусовки разные.
— Вам как всегда? Кофе эспрессо и минеральную воду «виталь» со льдом? — спросила официантка Сонечка.
— Пожалуй, — согласился Дюрыгин и принялся изучать свежий номер «Коммерсанта».
Раскрыл на той полосе, где писали про телевидение и культуру.
Ага…
Вот как раз про их телеканал пишут.
Пишут, что сетка осенью поменяется, и что в сетке будут новые программы, и среди премьер ожидается новое шоу Зарайского с Ирмой Вальберс…
Ни чего себе, это что уже решенный вопрос?
Откуда у них такая информация?
Это кто же такой пишет?
Ага, обозреватель и телекритик Ольшанская.
Это что же, главный с Ольшанской встречался и ей такого наговорил?
А как же тогда относиться к его обещаниям и заверениям, данным Дюрыгину, что у него есть шесть недель, чтобы найти ведущую?
Ведь шесть недель еще не истекли.
И ведущая у него будет.
Революция, а не ведущая!
И шоу у него будет, не шоу, а воплощенная Парижская коммуна…
И Агаша с голой грудью и французским триколором на баррикаде, как на картине Делакруа…
Дюрыгин снова усмехнулся, набежавшему образу.
А что?
Надо будет этот образ использовать и обыграть.
3
Монахов был недоволен сценарием.
Агаша принялась рассказывать про то, как приехав из маленького подмосковного городка в столицу, она встретила богатого, но очень пожилого человека и полюбила его…
— Стоп, стоп, стоп, — закричал Монахов, — кто писал этот текст?
В руках он держал сшитый сценарий, где каждая страничка была положена в отдельный тонкий полиэтиленовый чехольчик.
— Кто писал?
— Александр Александрович писал, — ответила ассистентша с изможденным лицом.
— Надо к черту переписать, — сказал Монахов, — здесь не вяжется с общей концовкой и вообще, Агаша немного по имиджу не подходит, пусть Сан-Саныч перепишет на больного олигарха, а Агаша была медсестрой, ну и там как всегда…
— Это пол-часа переписывать, — сказала ассистентша.
— Нормально, а мы пока снимем эпизод с Никифоровым.
Агаша, тяжело вздохнув, что ее работа осложняется переписыванием сценария, а соответственно и переучиванием роли, пошла на трибуну, присев среди массовки.
Монахов объявил следующего гостя своего шоу, и публика по сигналу послушно принялась хлопать.
Никифоров — известный театральный артист, игравший в амплуа этаких блаженных и отвязных, которым ничего не стоит неожиданно заорать благим матом «ой, мороз-мороз», хвастался теперь на Монаховской программе тем, что у него в его семьдесят шесть теперь вот родился ребенок от юной жены.
Агаша, хоть и не была умудрена большим жизненным опытом, а и то внутренне понимала, как это вообще то стыдно хвастаться тем, что в семьдесят шесть лет ты зачал девушке ребенка. Ясно ведь, как божий день ясно, что артисточка из провинциального театрика очень хотела в Москву. Любыми средствами. Ну и решила, что можно будет пожертвовать тремя-четырьмя годочками молодой жизни, да выйти за старика. А там он глядишь кА ты — и помрет, да и оставит кой-чего. Квартиру дачу…
Да и почетный статус вдовы.
Но этот откровенно хвастался.
Вон он какой — герой, штаны с дырой!