Он молча повинуется. Его член такой же твердый и сильный, как и те, которыми я наделяла мужчин в своих мечтах. Он подходит к кровати, и даже его неловкость кажется мужественной. Он ложится рядом, стараясь не касаться меня. Теперь он меня знает. Знает, что не должен брать инициативу в свои руки. Он смотрит на меня, его волосы взлохмачены, на лице угрюмая мина. Впервые у меня появляется желание, чтобы он овладел мною так же, как это сделал Морис. Я раздвигаю ноги и слегка приподнимаю венерин холмик. Кладу свою правую руку ему на щеку и пригибаю его лицо к себе. Прошу лечь на меня.
Его тело на моем удивительно легкое. Я чувствую его член, и наши животы вжимаются друг в друга — все это очень приятно.
— Ты можешь сделать это во мне. Но если тебе не удастся войти в меня, я никогда больше не увижусь с тобой. Ты понимаешь? Никогда. Я никогда не буду с тобой снова разговаривать. Ты перестанешь для меня существовать, уж я об этом позабочусь. Понятно?
— Я понимаю… Не беспокойся.
Он приподнимается, берет член пальцами и очень осторожно вводит его в мое влагалище, настолько влажное, что я едва ощущаю погружение Жан-Марка. Но все-таки я чувствую, как он входит: так мягко, хотя и сильно, что кажется, он целиком проскальзывает в меня, словно угорь в поток воды… Вползает и готовит свое копье… Несколько лет тому назад я нечаянно услышала, как двое ребят на улице вскользь заметили, что собираются трахнуть девчонку. Неожиданно я поняла, что они имели в виду. Тогда это вызвало у меня отвращение: было такое чувство, что это не только плохо, но и может причинить сильную боль. Я думала о ярмарочных палатках, где вам дают некое подобие деревянной шпаги, с помощью которой необходимо снять с крючка кольца. И я представляла себе, что «трахнуть девчонку» означало вонзить что-то твердое, вроде такого деревянного предмета, в ее живот, чтобы, вне всякого сомнения, наказать ее за то, что она девчонка…
Но сегодня это совсем не похоже на наказание, конечно же, нет! Это замечательно! Я смотрю на Жан-Марка, у него в глазах слезы.
— Я схожу с ума из-за тебя, я люблю тебя, Нея, — бормочет он.
Я крепко обнимаю его и на какой-то миг допускаю, что тоже люблю его. Но, конечно, не говорю ему этого. И сразу же я думаю о Морисе. Это Мориса я люблю, Мориса, который любит меня. Кроме того, я понимаю, что Жан-Марк достигает кульминации. Нет времени, нельзя терять самоконтроль. Так-то. Обеими руками отталкиваю его бедра и вынуждаю выйти из меня. Он приподымается с каким-то потерянным видом. Со мной все в порядке. Все же, так или иначе, он не достиг оргазма — я слишком быстро среагировала.
— Не двигайся, — говорю я ему.
Он по-прежнему нависает надо мной, упираясь напряженными руками по обе стороны от меня. Его член снова напротив моего все еще влажного блестящего лона.
При помощи своей руки я заставляю его достичь оргазма за несколько секунд. Именно то, чего я хотела. Его сперма образовала небольшое озерцо на моем пупке.
— Теперь слазь.
— Хочешь, я принесу тебе полотенце? — спрашивает Жан-Марк.
— Нет, одевайся. Уходи.
— Ты не хочешь, чтобы я остался?
— Ты сам сказал, что кто-нибудь может войти. Уходи, сказала, не действуй мне на нервы, поторапливайся.
Жан-Марк снова как можно быстрее одевается. Он делает движение, словно хочет подойти и поцеловать меня.
— Нет, пожалуйста, уходи…
Он собирается открыть дверь. Я окликаю его.
— Послушай, Жан-Марк, если только хоть кто-то когда-либо заподозрит, что между нами что-то было, то предупреждаю: я возненавижу тебя навсегда, и это будет конец.
— Но почему ты думаешь… — начинает Жан-Марк.
— Я не знаю, я просто предупреждаю тебя. Поклянись, что никогда не скажешь ни одного слова ни одному существу о том, что произошло.
— Конечно, Нея…
— Обещай.
— Я обещаю тебе, Нея.
— Клянешься своей собственной головой?
— Своей собственной головой… И твоей, — добавляет он с печальной полуулыбкой.
Я тоже улыбаюсь ему в ответ и кивком головы указываю на дверь. Он уходит.
Я осторожно встаю, положив руку на живот, чтобы исключить потерю даже одной капли спермы Жан-Марка. С большой предосторожностью направляюсь к туалетному столику. Беру стоящую на нем небольшую баночку из матового стекла, в которой я обычно храню шпильки для волос. Опорожняю ее и прикладываю к животу таким образом, чтобы сперма стекала в нее. Ее действительно довольно много. Уж этот мне Жан-Марк!
Я выдвигаю ящик стола и беру очень небольшой кружок липкой пленки, которую взяла сегодня утром на кухне. Обычно ее используют для прикрытия недоеденной пищи, чтобы та не пахла или не утратила запах в холодильнике. Ею я и накрываю баночку. Полоска герметично закрывает края. Отлично — я в полной боевой готовности.