– Глупости! И думать так не смей! – шикнула на неё старая Шелта. – Это просто гроза… Ничего это не значит… Вернётся ваш отец. Не посмеют Они его тронуть!
– А Эйлин? – тихо шепнула Авонмора.
Даже в сумерках она видела, как кривовато ухмыльнулась соседка.
– Эйлин… Уж сестрице твоей в Лесу и вовсе нечего бояться! За ней и ходить не стоило…
– Что ты такое говоришь, бабушка! – испуганно ахнула Мора.
– Говорю то, что ты лишь думать смеешь, – усмехнулась старая карга.
– Неправда, – щеки вспыхнули мгновенно, Мора опустила взгляд, но упрямо повторила, – это неправда.
Первые крупные капли зашуршали по крыше, ледяными горошинами скатились по лицу.
– Ступай домой! – снова повторила старая Шелта. – Стоя здесь, ты им всё равно ничем не поможешь.
Мора вздохнула тяжело, и побрела к дому. Права ведь мудрая соседка…
Сколько ни стой на улице, сколько ни вглядывайся в темноту, сколько ни шепчи молитвы, ничего не изменится – Джерард не вернётся, пока не найдёт свою любимицу.
Ох, уж эта Эйлин – маленькая вредина! Не ребёнок, а настоящий рыжий пикси[1]! Вечно она делает, что хочет, никого не слушается, проказничает, и всё ей сходит с рук. Чтобы она ни натворила, ругают всегда Мору, как старшую. Будто за непоседой Эйлин можно усмотреть!
Мора так на неё злилась, что кулаки сжимались сами собой – прибила бы бесстыжую!
Но тотчас в груди съёживалось всё от страха и тревоги. А вдруг… отец не найдёт сестрицу? Как тогда жить дальше? Как смотреть в глаза Джерарду? Как жить, зная, что из-за неё сгинула проказница Эйлин?
Чтобы там ни говорила старая Шелта, Мора никогда не желала сестрице зла, хоть порой и темнело на сердце от ревности и зависти.
Когда Авонмора лишилась матери, она была немногим старше, чем Эйлин сейчас. И помнила она её смутно – она не видела особой ласки от Дервлы. Уже тогда чаще за ней приглядывал отец.
Да, Джерард… он был хорошим отцом. Всегда заботился о том, чтобы Мора была сыта, здорова, опрятно и чисто одета, чтобы в доме было тепло. Отправляясь в город, привозил лакомства и гостинцы – говорил, хитро улыбаясь, что встретил по дороге зайчика, и тот велел передать Море подарочек. Джерард никогда не поднимал на дочь руку, как некоторые мужики в деревне.
И то, что он сегодня сказал в сердцах… Это было впервые. Никогда прежде отец не позволял себе таких обидных упрёков, не укорял так открыто и жестоко!
Конечно, он был строг, мог отругать так, что хотелось провалиться сквозь землю, а уж добрых, ласковых слов от него дождаться было невозможно.
Но Мора и не ждала. Всегда думала, что так и должно быть, что Джерард другим быть просто не умеет. От своих подруг слышала, как их порой дома наказывали и даже больно секли, и считала, что ей с отцом ещё повезло. Она в этом не сомневалась.
Пока не появилась в их доме Лиа...
Мора зачарованно смотрела на красавицу с огненными локонами, с глазами чистыми и светлыми, как родниковая вода. Наверное, она должна была возненавидеть новую жену отца…
Но как можно было ненавидеть такую красоту?
Лиа была так добра к ней, так нежна и ласкова. Она пела колыбельные звенящим серебряным голосом, рассказывала волшебные сказки и… почему-то часто грустила.
А вот Джерард рядом с ней больше не грустил, не был суров и строг.
Мора с удивлением узнала, что её отец умеет улыбаться, и смеяться, и говорить красивые слова. Этот суровый, могучий мужчина, который играючи обращался с оружием, которого побаивались многие в деревне, оказывается, умел быть ласковым и добрым.
А когда родилась Эйлин, Мора поняла ещё одну простую и страшную истину – отец её никогда не любил. Джерард никогда не любил свою старшую дочь – растил, заботился, кормил, защищал, не давал никому в обиду…
Но что такое отцовская любовь, Мора впервые увидела только со стороны – глядя на то, как Джерард нянчится с маленькой Эйлин.
Тогда она ещё не понимала, отчего жизнь так несправедливо с ней обошлась. Почему она была лишена сначала матери, а потом и любви отца?
Отгадку на мучивший её вопрос Мора нашла чуть позже, Эйлин тогда уже было около года…
***
[1] Проказливые, а зачастую и зловредные волшебные существа крохотного роста
4 Тринадцать лет назад…
Джерард
С женщинами Джерарду всегда не везло.
Не то, что бы он им не нравился. Джерри не был неказист или чем-то плох. Не имел какого-то физического изъяна, не был пьяницей, да и нрав имел вполне спокойный, не любил без повода кулаками махать и скандалить.