– Нет… – упрямо покачал головой Джерард и всё-таки сорвался на крик, – нет, нет, и нет! Пусть она сама мне скажет это, скажет, что хочет остаться здесь!
– Нет, не бывать этому, – отрезал сид. – Хочешь разбить ей сердце? Подумай, скольких слёз будет стоить этот выбор твоей дочери! Она здесь счастлива и беспечна. И если ты желаешь ей добра, оставь её в покое и возвращайся обратно к смертным, пока ты ещё можешь это сделать! Дважды предлагать не буду.
– Я никуда не уйду без моей девочки! – взвился Джерард, жгучая ярость, тлевшая внутри, опалила душу и разум. – Не уйду! Эйлин! Эйлин!
Крики захлебнулись в рёве ветра и обезумевшей в один миг бури.
– Она тебя не слышит… – бросил холодно сид. – Уходи!
– Нет! Отдайте мне дочь! – ещё громче закричал Джерри. – Лиа! Лиа! Где ты? Покажись! Посмотри мне в глаза! Не прячься за чужую спину! Лиа! Отдай мне дочь!
– Она не желает тебя видеть, – ледяной голос фейри принёс с собой стылый холод зимы и горечь вечной разлуки. – Никогда больше. Уходи, покуда жив, и будь благодарен хотя бы за это! Если бы не милосердие Лиадэйн, ты уже давно был бы мёртв.
Сид развернулся и шагнул во мрак, исчез мгновенно, став частью лесных зарослей и грозовой ночи.
– Нет! Нет! Нет!
Кажется, и Джерард обезумел, как эта ненастная ночь – потрясая топором, он решительно бросился следом, безжалостно проламываясь сквозь подлесок, ломая и круша всё на своём пути.
Он сражался с Лесом, словно с полчищем врагов. Из срубленных ветвей брызгал не сок, а кровь – в бледных вспышках молний Джерри различал пурпурные капли на своих руках. Деревья охали и стонали, когда безжалостное лезвие сдирало кору с вековых стволов.
Тёмная тень внезапно снова преградила путь охотника, и он бросился вперёд с гневным рыком, вскинув над головой смертоносный топор.
О, как же он сейчас жаждал вонзить это острое лезвие в надменное лицо сида! Пусть Джерри и не видел этого лица, но знал наверняка, что тот смотрит с презрением. И смыть эту спесивую гордыню можно лишь кровью…
Джерард не успел нанести удар. Внезапно его руки и ноги оказались связаны путами, он затрепыхался, как рыба в сети, рыча от злости и бессилия. Ветви и травы Зачарованного Леса оплели его тело, заключив в ловушку, и сколько не рвался охотник, держали крепко.
А ещё тянули в разные стороны…
Джерри взвыл мучительно, теперь уже от боли – ещё несколько мгновений, и эти сучья просто разорвут его на части, пронзят насквозь, прорастут сквозь плоть и рёбра.
– Смерти ищешь, человек? – усмехнулся безжалостно сид. – Что ж, ты её нашёл…
Джерард уже ничего не мог ответить, лишь заорал ещё громче от невыносимой боли.
Вот и всё! И дочь не спас, и сам навсегда останется под сводами Зачарованного Леса, и даже похоронить его будет некому. Джерард зажмурился – не хотелось в последний миг своей жизни видеть перед собой ненавистного сида.
Но уже через мгновение он снова распахнул глаза, когда совсем рядом отчаянно прозвенел такой родной голос:
– Нет, Рей, не надо! Отпусти его!
***
5 Тринадцать лет назад…
Джерард
– Лиа!
На несколько коротких мгновений Джерард забыл про собственную боль, и про ненависть, и про то, что он сейчас на волосок от смерти. Он больше не замечал проклятого фейри. И, стыдно сказать, даже страх за Эйлин на миг покинул сердце охотника…
Один взгляд на неё, и она заполнила собой весь мир, и в душе не осталось места для чего-то ещё.
Она сияла в сумраке ненастной ночи белизной кожи, яркой медью шёлковых локонов, золотой вышивкой на дивном сидском платье, каких никогда не знали и не носили женщины Нокдагли.
И даже яростно бьющие с небес струи дождя не смели коснуться её волос, одежды и дивного тела. Она казалась летним закатным солнцем рядом с жуткой тёмной фигурой злобного сида.
Незабытый за три года огонь былой страсти взвился со дна души, опалил изнутри так, что дыхание перехватило.
– Лиа! – не веря своим глазам, вновь прошептал Джерард.
Он дёрнулся вперёд, потянулся к ней… И вдруг ощутил, что уже свободен, цепкие колючие ветви больше не терзали его тело.
Подчиняясь порыву души, Джерри протянул к ней руку, но Лиа отпрянула резко, отступила на шаг, наполовину скрывшись за плечом сида, дёрнула головой и жёстко бросила:
– Нет, не смей! Не подходи! Не смей!