Я закатываю глаза, а Тео смеется.
Саттон прочищает горло.
— Знаешь, Скарлетт, это на нас ты должна злиться. Мы, по сути, поступили как дедушка и оставили тебя в стороне от принятия решения о месте, когда тебя не было в завещании, думая, что мы спасаем тебя, давая тебе этот чек, давая тебе свободу.
— Большинство владельцев уже пришли бы и начали все крушить, наняли бы новый персонал... – говорит Каллум, глядя в свою тарелку.
— Ты сваливаешь все на Джеймисона, в то время как решение принимали все мы.
— Никто из нас не понимал, как тяжело ты воспримешь продажу, – добавляет Тео.
— Я подумал, что дедушка, должно быть, знал, что ты его не хочешь...вот что я получаю за свои предположения. Дело в том, что мы сами виноваты, что не спросили, чего ты хочешь.
Я недоверчиво оглядываю стол, удивляясь, что никогда не смотрела на это с такой стороны. Почему я не злилась на них? Я падаю обратно в кресло, аппетит полностью пропадает, а в животе поселяется тошнотворное чувство.
— Вы правы, – тихо признаю я. — Я думала, все знают, как сильно я хочу управлять курортом, но дедушка, возможно, единственный, кто знал, как глубоко я люблю это место. Вы, ребята, были заняты своими карьерами, я была почти благодарна за это, потому что думала, что это единственное, что проложило мне путь к этому. В глубине души я всегда чувствовала, что дедушка не одобряет того, что я здесь делаю. – Делаю глубокий вдох и надеюсь, что мой голос не дрожит, когда я добавляю: — Может быть, я не хотела рисковать, чтобы вы все так же реагировали, если бы знали, как сильно я этого хотела.
Шесть комплектов грустных глаз смотрят на меня в ответ.
— Мне действительно жаль, что мы не знали. Хотелось бы, чтобы я не был так зациклен на собственном дерьме, – говорит Тео.
— То же самое.
— Язык, – ругает бабуля, указывая на Оуэна, который протягивает руку, чтобы взять меня за руку.
— Мне не нравится, когда ты грустишь, тетя.
Я наклоняюсь и обнимаю его.
— Мне тоже не нравится, когда ты грустишь, но мы все иногда грустим, не так ли?
Он торжественно кивает.
Я отталкиваюсь от стола и извиняюще улыбаюсь бабуле.
— Ты же знаешь, я живу ради того времени, когда мы все вместе, но, думаю, мне тоже нужно идти.
Она кивает, и когда я встаю, поднимается и идет мне навстречу, обнимая меня.
— Мы все подвели тебя, ангел. Ты можешь нас простить?
Я вздыхаю, мои глаза наполняются слезами.
— Прощать нечего.
Отстранившись, вытираю лицо и кладу руки на бедра, закатывая глаза, пытаясь рассмеяться.
— Я не готова так облегчать жизнь остальным, – говорю я, получая облегченный смех от своих братьев. — Но правда в том, что хоть и обидно, что дедушка не включил меня в завещание, даже если бы дал мне полную свободу действий, я не думаю, что смогла бы спасти это место, не учитывая всего того, что нужно сделать.
— Я думаю, ты могла бы – если Джеймисон уже хочет, чтобы ты стала его генеральным менеджером, я думаю, ты могла бы, – уверяет Уайатт.
Остальные кивают и начинают высказываться.
Я поднимаю руку, они приостанавливаются.
— Нет, правда. Я не могла признаться себе в этом, но это правда. Теперь, когда мы смотрим на это место новыми глазами, вижу все по-новому, нам нужно много обновлений. Я все еще не до конца уверена в том, на что способен Джеймисон, но у него уже есть расписание чартерных вертолетов.
— Без шуток, – потрясенно говорит Саттон.
— Да, Джордж летал всего один раз за последние четыре месяца, но сегодня у нас было два рейса и по меньшей мере дюжина новых заказов. Я удивлена, что Джеймисон вообще смог вернуть двух других наших пилотов. Так что это то, что я не смогла бы сделать...по крайней мере, в обозримом будущем.
Я помогаю бабуле вернуться на свое место.
— Кто знает. Может быть, Джеймисон сможет вывести это место на новый уровень, на тот, каким его всегда представлял себе дедушка.
Похлопываю её по спине и ухожу. Я уже сказала гораздо больше, чем когда-либо, о своих чувствах к домику. Возможно, мне следовало сделать это давным-давно.
Телефон и ключи лежат в кармане свитера, поэтому я спешу пройти через дом и выйти через парадную дверь. Обычно я хожу сюда пешком, поскольку между домом бабушки и моим домом полторы мили, но сегодня я поехала на машине, чтобы поспешить домой к собакам, как только буду готова уехать.
Когда я подъезжаю к своей квартире и вхожу внутрь, Дельгадо и Люсия обнимались на диване. Дельгадо прижимается спиной к груди Люсии, и их головы поднимаются, когда я захожу внутрь. Они спрыгивают вниз, подходят поздороваться, Люсия пробирается через мои ноги, а Дельгадо делает такие милые маленькие завитушки, каких я у него еще не видела.