— Мы не видели тебя, когда только приехали, поэтому он сразу приступил к делу. Надеюсь, это отвлечет его от мыслей о том, чтобы завести собаку, больше чем на две секунды. Он не остановится, большое спасибо. – Он скрипит зубами, я поднимаю руки вверх, смеясь.
— Не за что. Заведи мальчику собаку. – Я толкаю Уайатта бедром. — Тебе она тоже нужна, и бабуле. Каждому человеку нужен питомец или два в его жизни.
— Когда я прихожу домой с работы, я не хочу заботиться ни о ком и ни о чем.
— Справедливо. Полагаю, ты не в претензии, ведь у тебя одна из самых самоотверженных профессий на планете.
— Не знаю, некоторые говорят, что быть судьей – значит быть бескорыстным, – говорит Саттон.
— Кто именно так говорит? – спрашивает Тео, поднимая бровь.
— Да никто, – вмешивается Уайатт. — Никто и никогда этого не говорил.
Мы все смеемся, а Саттон ворчит, что мы все участвуем в собачьем договоре с Оуэном.
Подходим к двери домика, Каллум открывает ее, протягивая руку, чтобы я шла первой.
— Спасибо, Кэл.
Он ухмыляется и следует за мной внутрь, отсекая остальных моих братьев.
— Невежливо, – ворчит Тео. — У Каллума нет ни питомца, ни самой самоотверженной работы на планете – почему ты его не преследуешь?
— У Каллума десятки питомцев.
Я отворачиваюсь и жду, пока они все зайдут внутрь.
— Не считается, если они не живут в доме, – отвечает Тео, складывая руки на груди, как будто его это действительно волнует.
— Конечно, считается, – соглашается Каллум. — Может, даже больше, поскольку мне приходится выходить на мороз, чтобы покормить их.
Я протягиваю руку Каллуму и киваю Тео, мол, видишь?
— А Дельфина стала пробираться в дом, когда может, – добавляет Каллум. — Теперь она и Айрин пытается это делать, но Айрин не так умна в этом.
— Вот дерьмо, – Уайатт хихикает. — Это не может быть хорошо.
Большинство людей никогда не знают, шутит Каллум или нет, и обычно предполагают, что он сердится, судя по его выражению лица, но когда дело доходит до его коров и коз, он самый большой мягкотелый.
— Айрин не знает, что она не по размеру Дельфине, – мягко говорит он.
Я смеюсь, представляя, как корова Айрин пытается проследить за козой Дельфиной в доме.
Вера замечает мое появление, и на ее лице появляется овечий взгляд.
— Мне так жаль, что я не застала вас вовремя. Они только что покинули квартиру, а потом я отвлеклась на что-то другое. – Ее лицо озаряется, когда она замечает, кто со мной. — Ну, это просто объедение.
— Правда? Не беспокойся. Это дало мне шанс пообщаться с этими ребятами по дороге сюда.
Я прислоняюсь к Тео, когда он придвигается ко мне, они все по очереди обнимают Веру.
— Вам стоит остаться ненадолго, – говорит им Вера. — Может, мы наконец найдем вам, холостякам, жену, если вы останетесь здесь надолго. Вы же не хотите, чтобы ваша сестра вышла замуж раньше вас?
Она подмигивает мне, у меня открывается рот.
Они поворачиваются ко мне, приближаются, нависая надо мной, и говорят все сразу.
— О чем она говорит?
— Так вот что Джо имела в виду в тот день...
— Ты хочешь нам что-то рассказать, Скарлетт?
— Это была гавайская рубашка, не так ли.
— Я знал, что не доверяю этому парню.
Я поднимаю руку и бросаю на Веру испепеляющий взгляд, который заставляет ее броситься делать что-то очень важное... как можно дальше от моего гнева.
— Да, тебе лучше бежать, – кричу я ей вслед.
Когда смотрю на своих братьев, все они в разной степени хмуры. Кладу руку на бедра, в основном для того, чтобы сдержать себя, но это также способ, которым я справлялась с ними с самого детства.
— Сотрите хмурость со своих лиц. Никто не собирается жениться, так что можете успокоиться.
— А ведь парень тебе нравится. Я так и знал.
— Он заслуживает тебя? – рычит Каллум, выпячивая грудь. — Где он сейчас?
— У его мамы только что случился сердечный приступ и операция по шунтированию, – говорю я, наслаждаясь тем, как сдувается его позиция. — И еще предстоит выяснить, заслуживает он меня или нет. – Я вспоминаю его извинения сегодня утром, мое сердце оттаивает почти до конца. — Он просто невероятный.
Я стараюсь не впадать в полный обморок, потому что они не смогут этого выдержать.
— Ты согласна к дальним отношениям?
Саттон морщит лоб, я тянусь и разглаживаю его большими пальцами.
— Прекрати. Ты уже слишком стар, чтобы хмуриться, а то так и останется.
Он ругается под нос.
— Я знал, что мне следовало изучить его более тщательно.
— О, черт возьми. Бабуля его обожает.