А из конца местечка уже доносился нарастающий гул моторов.
Пришлось и Соколичу с его группой забраться в густой кустарник на берегу болотной речки, протекавшей возле самых гумен. Гул моторов раздирал воздух, дрожала земля под ногами,— видно, танки уже мчались по улицам.
Немцы почему-то не остановились в местечке, а на полной скорости полетели дальше, причем не удобной лесной дорогой, а полевой проселочной.
Вскоре все стихло. Из кустарников, из леса, из ржаного поля шли крестьяне, осторожно оглядывая все вокруг.
— Ну, давайте дальше!
Двинулись в том направлении, откуда появились танки. И когда въехали на старый шлях, проходивший вдоль огромных болот, поняли причину стрельбы. В том месте, где с одной стороны к дороге вплотную подходила болотная речушка, а с другой возвышался крутой пригорок, на котором начинался густой, непроходимый лес, сгрудилось в беспорядке около десятка немецких танков. Некоторые еще дымились. Вся земля кругом, толстые корни деревьев были разворочены гусеницами, вытоптаны, опалены. Судя по тому, что на танках не видно было ни одной пробоины, их просто подожгли. Только у первого танка да у двух последних сбиты и повреждены левые гусеницы, — видимо, от взрыва мощных гранат. Покореженные кое-где корпуса и откинутые с огромной силой башни говорили о взрывах боезапасов внутри самих танков.
— Вот это, хлопцы, работа! — восхищенно проговорил Соколич.— Теперь понятно, почему так стремительно пронеслись танки через местечко и подались полем, по проселкам… Леса боятся! Видите, колонна двигалась по большаку, а отсюда резко подалась влево, ища спасения… Кто-то подсыпал им жару! Вот это молодцы, не зевают!
Веселое оживление овладело группой Соколича. Дальше ехали осторожно, неторопливо. Временами останавливались, внимательно прислушиваясь, чтоб не напороться на механизированную немецкую часть.
Солнце клонилось к закату, когда проезжали они густой, глухой бор. Василий Иванович уже думал об удобном месте для ночлега и перебирал в памяти все знакомые местечки в лесу, в котором приходилось ему ходить, когда он работал здесь секретарем райкома. Он только что собирался подать команду шоферу, чтобы тот остановил машину перед небольшим мостиком через лесной ручей, как команду неожиданно дали другие.
С обеих сторон выскочило на дорогу несколько вооруженных людей, а один человек с автоматом стремительно бежал навстречу и кричал что было сил:
— Стой, стой!
Шофер рванул машину вправо, чтобы нырнуть в темную прогалину между толстенными соснами. Послышалась автоматная очередь, стреляли поверх машины. Василий Иванович дернул шофера за руку:
— Останавливайся, чего там! Видишь, станкача вытаскивают.
Действительно, впереди на дороге молниеносно появился станковый пулемет. Серые в вечернем мраке, замелькали за деревьями фигуры людей.
А человек с автоматом, оказавшийся вблизи молоденьким лейтенантом, уже дергал дверку кабинки и ругался на чем свет стоит.
— Не вам команда разве? Руки вверх!
— Подожди, подожди, кипяток ты этакий! Как тут руки поднимешь?
— Не рассуждать! Вылезай, пока не пристрелил! — и лейтенант тыкал в грудь автоматом, стараясь придать своему лицу свирепое выражение.
— Дай хоть вылезти, тогда и командуй.
А подбежавшие хлопцы схватились за кобуру Соколича, вытащили из кабинки карабин, уцепились за планшетку.
— Вот это я не отдам! Кто тут за командира у вас?
— Не разговаривать! Что за люди? — грозно наступал лейтенант.
— Да не кричи ты, горячка! Что мы за люди, тебе не скажем. Веди к своему начальству.
— Как поставлю к сосне, вот и будет тебе начальство,— еще не сдавался бойкий лейтенант, но уже явно сбавил тон и озабоченно тер переносицу, думая, как бы не обмишуриться ему, не уронить свой авторитет ни Перед этими незнакомыми, но, видно, советскими людьми, ни перед своей командой.
— Ну ладно! — сказал он совсем уже не начальническим тоном.— Вы тут покараульте их,— бросил он своим ребятам,— а мы отведем его.
Позвав человека четыре в конвоиры, он повел Василия Ивановича. Станковый пулемет исчез, по обеим сторонам дороги будто никого и не было. Но вот из-за мостика показались три человека.