- Извини, - покачала головой, прикусив губу.
Ее охватило какое-то странное чувство, в котором одновременно смешалась и грусть, и облегчение. Казалось, с души слез здоровенный камень, что лежал там много-много лет.
- Я, правда, больше не могу так жить, не могу обманывать саму себя. Не могу, - смотрела прямо себе в глаза, не отводя взгляда. - Никакая я не мадам Камова, почтенная вдова одного добропорядочного гражданина. Я Ирка Шило, - женщина с угрозой ощерилась, словно злобный пес. В глазах сверкнули хищные огоньки. Казалось, еще мгновение, и она вцепиться в горло. - Не мое сидеть в этой каморке! Свободы хочу, настоящей жизни! Чтобы как раньше все крутилось, вертелось, бежало…
Со стоном Камова закрыла глаза, погружаясь в сладкие, но давно уже забытые картины прошлой вольной жизни. В голове сразу же зашумело, потеплело в животе, задрожали ноги. В какие-то мгновения вспомнилось все: и шумные гулянки, и безумные развлечения, и море вина, и горячие шальные парни, и сводящее с ума ощущение азарта, и щекочущее чувство опасности. Как же ей всего этого не хватало все эти долгие годы.
- Я Ирка Шило! Если что-то не по мне, то сразу шило в бок, - с каким-то болезненным наслаждением произнесла она. - Шило…
И чтобы вернуть эту жизни (или хотя бы ее бледную тень), нужно было разобраться с Рафаэлем. Об этом попросили очень серьезные люди, которые могли почти все в этой жизни. По крайней мере она точно получит то, что всегда было ее по праву. Нужно лишь просто решить этот маленький вопрос.
- Все просто. Один дурачок сделает всю грязную работу или, по крайней мере, отвлечет все внимание. Мне же останется самая малость…
В глазах вновь сверкнул этот жуткий кровавый огонек, что когда-то давно наводил ужас на всех уличных шлюх столицы. Камова моргнула несколько раз, стараясь спрятать этого огонек поглубже. Просто для него еще было не время. Пока не время.
***
В имперскую канцелярию, где должно было предварительно слушаться дело о привилегиях и патентах, Рафи шел в приподнятом настроении. С такой «крышей» в виде дружбы с цесаревичем, как у него, дело обязательно решится в его пользу. Никаких сомнений в этом не было. В самом деле, кто в здравом уме выступит против любимца наследника престола.
Его стряпчий Пантюшин, правда, имел другое мнение, которое то и дело озвучивал. Приводя все новые и новые аргументы, уговаривал его пойти на мировую или, вообще, отказаться от иска.
- … Рафаэль Станиславович, уверяю вас, что это все напрасная трата времени, денег и нервов. Ваша позиция - заведомо проигрышная. Даже при самом благоприятном стечении обстоятельства нам ничего не удастся сделать. Про неблагоприятный сценарий я уже и не говорю.
Идя рядом с парнем, стряпчий все норовил вытащить из портфеля какой-то документ. Только сильный ветер снова и снова сводил на нет все его потуги.
- Братья Брокарь формально со всех правы. Можно, что угодно говорить, но по бумагам сделка прошла совершенно законно. Подписи на месте, печати и имперский регистрационный знак тоже, - с жаром доказывал адвокат, тряся портфелем. - С нашей же стороны в наличии лишь голые обвинения.
Но Рафи вновь отмахнулся от него.
- Мне все это крючкотворство уже здесь! - он выразительно рубанул по шее ребром ладони. - Бумажки, бумажки, одни бумажки кругом. Я же сам разговаривал с этим уродом Сивохой! Лично, понимаешь?! А его жены ты видел? Помнишь, что с ней сделали? И что это похоже на честную сделку?
Стряпчий уже молчал, оставив в покое свой портфель. Видно, крыть было нечем.
- Плевать я хотел на их бумажки! Они же в наглую отжали доходное дело! В этих играх такие деньги лежат, что и представить страшно. И предлагаешь забыть о них, этим чертям все подарить? - Рафи опять начал «заводиться». Этот разговор у них уже не первый раз начинался и всякий раз приходили к одному и тому же. - Нет, ни черта я им не отдам. Как раз наоборот, их дожимать нужно. Припугнем, что нужно покопаться в том, как утонул Сивоха. Упомянем в разговоре цесаревича с императором. Увидишь, как они трястись начнут.
И в имперской канцелярии все почти так и случилось. Пантюшин, по совету Рафи, сразу же «зашел с козырей». В присутствии директора канцелярии, двух его заместителей и братьев Брокарь сначала упомянул цесаревича, а потом и самого императора.
- … Господа, прошу обратить внимание на то, что в день пасхального торжества во дворце именно мой клиент, Рафаэль Станиславович Мирский, первым преподнёс Его высочеству цесаревичу Алексею и Его императорскому Величеству Александру Николаевичу настольную игру, именуемую «Монополией». Подарок монаршими особами был воспринят с высочайшим одобрением. Присутствующие на торжестве гости тоже обратили внимание на игру и высказали заинтересованность в ее приобретении. И кто после такого фурора решится добровольно распрощаться со своими патентами?