Президентский дворец был освобожден от беженцев, которые вернулись в свои дома, и теперь здесь расположилось «новое правительство». Нам с Питом выделили просторную комнату в восточном крыле. Лайм выразила беспокойство по этому поводу, так как мы все еще считаемся несовершеннолетними, на что Хеймитч лишь махнул рукой, сказав: «Пусть живут».
Пока я лежала в больнице, пропустила самое важное. Суд над Сноу. Он длился три дня и, в конце концов, приговор прозвучал. Казнь.
Судебный процесс транслировали на всю страну. Хеймитч предлагал мне посмотреть запись, но я отказалась. Хочу увидеть его, взглянуть в эти змеиные глаза лишь в тот момент, когда пальцы натянут тетиву лука, а стрела будет готова в любую секунду сорваться и поразить сердце заклятого врага.
Дни ожидания тянутся мучительно долго. Мне трудно находиться в этом доме. Кажется, будто все здесь пропитано запахом роз, заставляющим голову кружиться.
Нас окружает пустота. В бесконечных коридорах и залах нет ни души. Иногда встречаются солдаты Лайм. А Хеймитч очень редко покидает свою комнату, и только ради того, чтобы пополнить запасы спиртного.
Гейл, Финник и сотня других солдатов-повстанцев под командованием Боггса направлены во Второй дистрикт для ликвидации последствий после уничтожения Ореха. Там же сейчас находятся Крессида и Кастор, снимают материалы о восстановлении стратегически важного объекта для будущего новой страны.
Джоанна все еще в больнице. К тому моменту, как прибыла команда медиков, вызванная Боггсом по коммуникатору, девушка потеряла много крови и уже была на грани потери сознания. Но врачи сумели откачать ее. Надеюсь, она быстро поправится и сможет присутствовать на казни. Уверена, Джоанна хотела бы увидеть смерть Сноу.
Лайм предлагала привезти из Тринадцатого маму и Прим. Но как бы мне ни хотелось увидеть моего утёнка, как бы ни хотелось обнять ее, я лишь покачала головой в ответ. Казнь состоится через неделю, и я не могу допустить, чтобы Прим сейчас оказалась в Капитолии. Успокаиваю себя той мыслью, что скоро все кончится, и я увижу ее. Крепко прижму к себе и заправлю выбившийся «хвостик» блузки за пояс юбки. Как же давно я не видела сестру. Перед глазами стоит ее испуганное лицо, а крики, разносящиеся по коридорам Тринадцатого, до сих пор заставляют сердце сжаться. Кажется, с того момента прошла вечность.
- Тебе пора пить лекарства, - тихо произносит Пит, вырывая меня из пучины воспоминаний.
Лекарства. После выкидыша врачи обязали меня принимать антибиотики и гормональные контрацептивы, если хочу избежать осложнений с беременностью в будущем.
Судорожно вдыхаю ртом воздух и вся сжимаюсь, подтянув колени к груди. Меня не отпускает боль, тянущая и прожигающая сердце. Я разожгла войну, пытаясь избавить детей от смерти на арене. И поплатилась слишком дорогой ценой, убив ребенка внутри себя. Как после этого я смогу стать матерью?
Руки Пита скользят по спине, талии и смыкаются на моем животе. Он ничего не говорит, лишь крепче прижимает к своей груди. Пит чувствует меня. Он разделяет со мной мою боль, ведь она у нас общая.
Меня успокаивают его объятия и размеренное дыхание, щекочущее шею. Я чувствую, как поднимается и опускается его грудь. Мы дышим в унисон. Теплая вода, пушистая пена и его руки. На меня накатывает волна других, новых, но уже знакомых эмоций. По телу проходит приятная дрожь.
Громкий всплеск воды нарушает тишину, когда я отстраняюсь от Пита и разворачиваюсь к нему лицом. Он внимательно наблюдает за моими действиями. Я вытягиваю ноги и скрещиваю ступни за его спиной, придвигаясь вплотную к груди. Нас отделяют жалкие сантиметры. Пит кончиками пальцев касается моей щеки, бросая мимолетный взгляд на губы. Прохладный воздух, разгоняемый кондиционером по ванной комнате, не спасает, когда меня бросает в жар. Я обхватываю ладонями лицо Пита, проводя большим пальцем по линии скул. Прикрываю глаза, когда наши носы едва соприкасаются. Сладостное ожидание поцелуя заставляет сердце пропустить удар и забиться быстрее.
- Китнисс, - выдыхает Пит мне в губы. – Лекарство.
Из груди вырывается стон. Разочарование и раздражение.
Я резко отстраняюсь от него и поднимаюсь на ноги, разбрызгивая капли воды на пол. Не потрудившись вытереться, обматываю мягкое махровое полотенце вокруг тела и выхожу из ванной. Мокрые следы от моих ступней быстро исчезают на подогреваемом полу.
Просторная комната погружена в полумрак, рассеиваемый лишь лунным светом, проникающим сквозь тонкие занавески. Одно из окон распахнуто настежь, впуская в помещение морозный воздух.
Я слегка ёжусь и иду по направлению к столику, стоящему у окна. По очереди открываю два маленьких пузырька и вытряхиваю на ладонь две капсулы. Неприятная горечь образовывается во рту, когда я слегка зажимаю зубами одну из них. Делаю несколько жадных глотков холодной воды из стакана, но горечь не уходит.
- Простудишься, - тихий шепот над ухом заставляет меня вздрогнуть. Когда Пит научился так тихо подкрадываться?
Кожу на плече обжигает легкий поцелуй. Мои губы трогает улыбка. Едва успеваю поставить стакан обратно на хрустальный поднос, когда Пит подхватывает меня на руки, а через несколько секунд я уже оказываюсь на мягкой постели.
Пит склоняется надо мной. Приятная тяжесть его тела сводит с ума. Прохладные капли воды падают с мокрых белокурых волос на мою кожу, заставляя ее покрыться мурашками. Я обхватываю шею Пита руками и слегка приподнимаю голову, чтобы дотянуться до его губ. Горечь во рту сменяется сладостью поцелуя. Пальцы Пита запутываются в моих волосах, когда он аккуратно обхватывает мою голову. Провожу ладонями по сильной спине и, ухватившись за край полотенца, медленно стягиваю махровую ткань с его бедер.
Кровь стучит в висках. Желание, густое и обжигающее, разливается по животу. Дыхание сбивается. В такие моменты боль и пустота, отравляющие наши сердца, отступают. Мы снова пытаемся защитить друг друга от тьмы, пытаемся почувствовать себя живыми.
Его руки, губы и слова, что он шепчет мне под покровом ночи, заставляют поверить в то, что жизнь продолжится, независимо от наших потерь. И в сердце зарождается надежда.
Откидываю руку в сторону и, проведя по уже утратившей тепло ткани, слегка сжимаю пальцами мятую простынь.
Ни одного кошмара за всю ночь. Я спала так крепко, что даже не услышала, как Пит собирался на тренировку. Перевожу взгляд на настенные часы и, глубоко вздохнув, снова откидываюсь на подушки. Сейчас десять, а значит, я проведу в одиночестве еще около двух часов.
Каждое утро Пит выскальзывает из постели и отправляется на четырехчасовую тренировку в спортивный зал, расположенный в подвале дворца.
Мы официально назначены исполнителями приговора. У нас нет права на промашку.
Бити прислал подарок из Тринадцатого. Два модифицированных лука, похожих как две капли воды. Свой прежний я оставила в подвале у Адена, поэтому сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда блестящая черная рукоять приятно завибрировала в моих руках, узнав владельца.
В Тринадцатом я учила Пита стрелять из лука, и у него отлично получалось. Но он хочет быть уверенным в себе. Да и к новому луку нужно привыкнуть. Его пальцы быстро покрываются мозолями, и каждый раз после тренировок я обрабатываю их заживляющей мазью.
Я хотела тренироваться вместе с Питом, но мне запретили появляться даже на пороге спортивного зала. Постельный режим все еще в силе. Но каждый день я упорно нарушаю его, бесцельно бродя по пустым коридорам в ожидании возвращения Пита.
Сегодня решаю отправиться в дальнее западное крыло, где еще ни разу не была. Беззвучно ступая по мягкому ковру, внимательно разглядываю картины, висящие на стенах. Некоторые из них вызывают неподдельное восхищение, а другие заставляют слегка скривиться от отвращения, взрываясь перед глазами буйством несочетаемых красок.