Я сижу на полу, прислонившись спиной к кровати и обхватив колени руками.
Почему именно я? Почему именно так судьба распорядилась моей жизнью, поместив в центр этого ада? Возможно, любой на моем месте задался бы этими вопросами. Только кому их задавать и кто на них ответит?
Если бы мне не пришлось отправиться вместо Прим на Игры, какое будущее нас ожидало? Игры свели меня с Питом. И если бы не они, я осталась бы с Гейлом. Жизнь в страхе и не с тем человеком. Тогда, возможно, все к лучшему.
Что если бы я оказалась смелее и подошла бы к Питу, чтобы поблагодарить его за хлеб, когда мы были детьми? Все было бы иначе. Но стали ли бы мы с Гейлом друзьями?
Бесконечные вопросы, на которые никогда не будет ответов.
Мои размышления прерывает стук в дверь. Я медленно подхожу и открываю ее. На пороге стоит Гейл. Я молча скрещиваю руки на груди. Войти внутрь не предлагаю.
- Привет, Кискисс!
Он улыбается. А мне хочется его ударить. И вдобавок накричать за то, что ни разу не пришел ко мне за все эти дни.
- Зачем пришел?
- Ты в порядке? – Гейл отвечает вопросом на вопрос.
- Как видишь.
- Знал, что ты будешь злиться, - хмыкает он.
- А не должна? – я удивленно приподнимаю бровь.
- Я хотел зайти, порывался несколько раз.
- И что мешало?
- У тебя были другие гости.
Слово «другие» он произносит с особым ударением.
- Ты сказал, что все понял.
- Сказал, - Гейл опускает голову. – Но я все равно не могу смотреть на вас вместе.
- Рано или поздно придется. Ради тебя по разным углам прятаться не будем.
Гейл хмурится.
Я снова это делаю. Причиняю боль своими колкостями. Иногда хочется отрезать себе язык.
- Может, когда-нибудь я привыкну, - он пожимает плечами. - Но не заставляй меня делать это прямо сейчас.
- И это значит, что теперь ты не будешь со мной общаться? – сердце слегка замирает. Нет, это слишком трудно для меня.
- Я этого не говорил.
- Но подумываешь об этом.
Молчание.
- Значит, так оно и есть. Когда это произошло, Гейл? – я смотрю ему в глаза. – Когда мы перестали быть друзьями?
- Наверное, мы никогда ими не были.
- И ты молчал о своих чувствах. Молчал до тех пор, пока не появился Пит.
В моих словах укор. И действительно, я не могу его понять. Гейл, похоже, никогда не задумывался о том, что я смогу принадлежать другому.
- Я думал, у нас еще есть время, - отвечает он.
Повинуясь порыву, подхожу к нему и целую в щеку. Гейл удивленно смотрит на меня, но я уже захожу обратно в отсек и закрываю дверь.
В людях природой заложено усложнять себе жизнь.
========== Глава 9 ==========
Я стою, прислонившись к дверному косяку. В этот момент мне нужно быть совсем в другом месте, а точнее - на учениях по правилам эвакуации в различных экстренных ситуациях, но я в очередной раз иду против правил Тринадцатого, снова оказываясь на пороге больничной палаты.
Пит сидит на постели, поджав под себя ноги, и с задумчивым выражением на лице водит карандашом по белым страницам небольшого блокнота. Подарок от Прим, который она стащила из школы.
- Привет, - Пит поднимает на меня глаза и улыбается.
- Привет, - я прохожу в палату и сажусь рядом с ним.
- Подожди немного, я почти закончил, - он снова возвращается к рисованию.
Я киваю и, скинув обувь, с ногами забираюсь на постель. Внимательно слежу за его движениями. Пит полностью погружается в себя, когда рисует. Я, наверное, так выгляжу, когда охочусь.
- Вот, - через некоторое время он протягивает мне блокнот.
Я беру его в руки и смотрю на рисунок. Чувствую, как слегка щемит сердце. Пит нарисовал меня в свадебном платье, в том самом, что сделал для меня Цинна. В том самом платье, которое сгорело на глазах зрителей всего Панема, превратившись в наряд Сойки-пересмешницы.
До Квартальной бойни я так сильно не хотела выходить замуж, не хотела быть женой Пита и играть с ним в счастливую семью всю оставшуюся жизнь. Я ненавидела эту идею со свадьбой, но такова была цена спасения наших близких.
Сейчас же мне хочется сгореть, как это платье, от ненависти к той себе, которой была так противна мысль о браке.
Я провожу кончиками пальцев по рисунку.
- Почему ты нарисовал это?
- Не знаю, - Пит пожимает плечами. – Хотя нет, знаю. Я был поражен твоею красотой в тот момент. И мне было невыносимо думать, что я так и не увижу тебя в этом платье рядом с собой в день свадьбы. Ей просто не суждено было состояться.
- Пит, - я придвигаюсь ближе к нему и кладу блокнот на плед. – Все меняется. Мы пережили вторую арену, и живы до сих пор, не смотря ни на что.
- И что будет с нами дальше? – тихо спрашивает Пит.
Похожий вопрос он задавал, когда мы возвращались домой после первых Голодных игр. И тогда я сказала, что не знаю и просто хочу все забыть. В тот момент я разрушила его надежды на взаимность.
После спасения из Капитолия Пит ни разу не заводил разговор на тему наших отношений. Мы просто проводили много времени вместе. Но так было и раньше. А теперь кто мы друг другу?
Хочется сказать Питу множество слов, которых я лишила его, но ни одно не приходит на ум. Я теряюсь.
- Я… Мне нужно идти сейчас.
Я уже хочу встать с постели, но Пит хватает меня за руку и, притянув к себе, целует. Это впервые после того, как я сама поцеловала его в день возвращения пленных из Капитолия.
Нежный, почти невесомый поцелуй, словно крылья бабочки щекочут мои губы. Я слегка отстраняюсь, чтобы на секунду заглянуть Питу в глаза. Его зрачки немного расширены. Он не двигается, ждет моей реакции. Я не заставляю долго себя ждать. Наши губы вновь соприкасаются, но это уже другой поцелуй: уверенный и обжигающий, заставляющий желать большего.
Руки Пита обвивают мою талию, он прижимает меня к себе как можно ближе. Воздуха не хватает. Я зарываюсь пальцами в его мягкие волосы. Сердце стучит так громко, что мне кажется, его можно услышать в другом конце больничного крыла.
Мы с Питом столько раз целовались, но большинство тех поцелуев не заставляли меня чувствовать ничего подобного. Ощущение, будто в моем животе что-то сжимается и словно падает вниз. Щеки начинают гореть. Мне кажется, что если я сейчас открою глаза, то увижу красивый закат на фоне рога изобилия. Лишь в тот момент на арене я испытывала нечто похожее.
Наконец, нехватка кислорода заставляет нас прервать поцелуй. Тяжелое дыхание, затуманенные глаза.
- Прости, что заставила тебя ждать, - шепчу я, прижимаясь к его груди.
- Это того стоило, - Пит нежно проводит рукой по моей спине, заставляя тело трепетать.
Мы наслаждаемся этой близостью до тех пор, пока не приходит мама. Я выскальзываю из объятий Пита и слезаю с постели.
- Я думала, ты на учениях, - говорит мама.
- Прогуливаю. Ты пришла сделать инъекцию?
- Вообще-то нет. Я пришла сообщить Питу, что ему разрешено покинуть больницу.
- А я уже, было, думал, что не прохожу по жилищным планам, - усмехается Пит.
- То есть с ним все в порядке?
- Как оказалось, болевые симптомы были вызваны препаратом, который воздействовал на мозг и создавал мнимое чувство боли.
- Что значит мнимое? – нетерпеливо спрашиваю я.
- То есть на самом деле боли не было, - мама разводит руками. – Что-то вроде фантомной боли. Анализы показали, что кровь чиста, препарат выведен из организма.
Я вздыхаю, чувствуя невероятное облегчение. Беру Пита за руку.
- Ну что, детки, готовы выбраться на волю? – в палату заходит Хеймитч.
- Ты о чем? – Пит встает с постели.
Хеймитч явно не в настроении, поэтому ждать можно чего угодно.
- Завтра мы отправляемся в Двенадцатый.
Чувствую, как рука Пита до боли сжимает мою.