«Крупная промышленность создала всемирный рынок... (который) вызвал колоссальное развитие торговли, мореплавания и средств сухопутного сообщения... Потребность в постоянно увеличивающемся сбыте продукции гонит буржуазию по всему земному шару... Буржуазия... сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров, она вырвала из-под ног промышленности национальную почву... На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга».
Социализм призван был продолжить начатое капитализмом. Основываясь на
«всесторонней зависимости наций друг от друга»,
он организует их производительные силы в международном масштабе и дает возможность обществу соответствующим образом перестроить свой образ жизни. При капитализме стремление к международной интеграции развивалось неосознанно, вслепую, скачками, подобно многим другим противоречивым тенденциям; при империализме оно находит свое искаженное выражение в завоевании и экономическом угнетении слабых сильными. Социализм, используя возможности, открытые, но не реализованные капитализмом, сознательно создаст международное общество. Для Маркса, Энгельса и их ближайших друзей все это были элементарные идеи, почти трюизмы, на которые нет смысла тратить слова. Более чем через 40 лет после написания «Манифеста Коммунистической партии», в 1890 году, Энгельс писал в своем послании французским социалистам:
«Ваш великий соотечественник Сен-Симон был первым, кто предвидел, что союз трех великих западных наций — Франции, Англии, Германии — есть первое международное условие для политического и социального освобождения всей Европы. Я надеюсь еще увидеть, как этот союз — ядро будущего европейского союза, который навсегда покончит с войнами между правительствами и между народами, — будет осуществлен пролетариями трех наций».
Сколь медленно работает официальное мышление, видно из того, что лишь через три четверти века — и через 120 лет после появления «Манифеста Коммунистической партии» — наши государственные и общественные деятели дошли до подобной идеи и сделали робкую и осторожную попытку осуществить ее — или, может, спародировать? — в виде Общего рынка.
А последовательность, с какой классический марксизм выступал против любых претензий на национальную обособленность при социализме, явствует из слов, сказанных незадолго до смерти Энгельсом в письме известному французскому социалисту Полю Лафаргу, Энгельс предупреждал Лафарга против излишнего возвеличивания французского социализма и отведения ему высшей или исключительной роли.
«Но ни французам, — писал он, — ни немцам, ни англичанам, никому из них в отдельности, не будет принадлежать слава уничтожения капитализма; если Франция — может быть — подаст сигнал (к революции. — Авт.), то в Германии... будет решен исход борьбы, и все же еще ни Франция, ни Германия не обеспечат окончательной победы, пока Англия будет оставаться в руках буржуазии. Освобождение пролетариата может быть только международным делом. Если вы попытаетесь превратить это в дело одних французов, вы сделаете это невозможным. То, что руководство буржуазной революцией принадлежало исключительно Франции, — хотя это было неизбежно благодаря глупости и трусости других наций — привело, вы знаете куда? — к Наполеону, к завоеванию, к вторжению Священного союза. Желать, чтобы Франции в будущем была предназначена такая же роль, — значит хотеть извращения международного пролетарского движения, значит сделать Францию... посмешищем, ибо за пределами вашей страны смеются над этими претензиями».
Я привел все эти цитаты, столь характерные для классического марксизма, поскольку мне представляется, что они дают ключ к пониманию большевизма и взаимоотношений между русской революцией и миром. Большевики воспитывались в традициях, сущность которых выразил Энгельс, и даже после того, как «центр революции» передвинулся из Западной Европы в Россию, они по-прежнему считали установление социализма международным процессом, а не чисто русским «явлением». В их глазах собственная победа являлась прелюдией к всемирной или по крайней мере европейской социалистической революции. История показала, что их надежда на неминуемую всемирную революцию оказалась тщетной. Однако далеко не всегда ретроспективный взгляд на события помогает ясно увидеть в них то, что различают современники, чей взгляд, хотя отчасти и ошибочный, смело устремлен в будущее. Большевики начали с той посылки, что катастрофа 1914 года стала провозвестницей эпохи мировых войн и революций, эпохи упадка капитализма. Посылка была исторически правильна. Следующие десятилетия были действительно наполнены гигантской борьбой между революцией и контрреволюцией.