Ранситер, окончательно проснувшись, закурил. Он сидел хмурый, подперев подбородок ладонью, и полосы дыма плыли через поле зрения визира видеофона.
— Вы уверены, что этим телепатом был именно Мелипон? Насколько мне известно, никто не знает, как он выглядит — кажется, он каждый месяц меняет физиономический шаблон. Каково было его поле?
— Мы направили туда Джо Чипа, чтобы замерить величину поля, создаваемого в районе мотеля “Башня Эротических Переживаний”. Чип утверждает, что в максимуме отметил 68,2 блр единиц телепатической атмосферы. Из всех наших телепатов только Мелипон способен на такое. Поэтому в том месте, — закончил техникумы воткнули обозначающий его флажок. А теперь он… он исчез.
— Вы искали его на полу? Или за картой?
— Он исчез в электронном смысле. Человек, которого он означает, не находится более на поверхности Земли, а также, насколько мы можем судить, его нет и в пределах системы освоенных территорий.
— По этому делу я спрошу совета у моей умершей жены, — сказал Ранситер.
— Сейчас ночь. В это время все моритории закрыты.
— Но не в Швейцарии, — сказал Ранситер с гримасой вместо улыбки. — Спокойной ночи.
И отключил видеофон.
Герберт Шонхейт фон Фогельзанг, владелец Моритория Любимых Собратьев, приходил на работу раньше своих работников. В это время движение в прохладном гулком здании только начиналось: в регистратуре ждал с квитанцией в руке обеспокоенный, похожий на священника мужчина в темных очках. На нем была куртка из кошачьего меха и желтые остроносые ботинки. Наверняка он явился, чтобы, пользуясь свободным от работы днем, навестить кого-нибудь из родственников. Приближался Праздник Воскресения — день, официально посвященный наполовину живым персонам, и вскоре должна была начаться толкотня.
— Слушаю вас, — сказал Герберт с вежливой улыбкой. — Я лично приму ваш заказ.
— Это такая старая женщина, — объяснил клиент. — Очень маленькая и высохшая. Моя бабка.
— Минутку. — Герберт направился в сторону холодильников, чтобы найти номер 3054039-B.
Найдя требуемую личность, он проверил данные по контрольной карточке. Из нее следовало, что она останется в состоянии полужизни еще пятнадцать дней. “Не много”, — машинально подумал он, воткнул переносной усилитель протофазонов в прозрачную оболочку гроба, установил нужную частоту и начал слушать, желая убедиться, что разум функционирует.
Из динамика донесся слабый голос:
— …и именно тогда Тилли подвернула ногу. Мы думали, что она никогда не вылечится, а она хотела сразу начать ходить…
Удовлетворенный, он выключил усилитель и связался с одним из членов бригады, поручив ему привезти номер 3054039-В в переговорную, где клиент сможет пообщаться со старой дамой.
— Вы уже принимали ее, правда? — спросил клиент, внося надлежащую сумму.
— Лично сам, — ответил Герберт. — Все действует отлично.
Он установил ряд переключателей, потом отошел в сторону.
— Желаю вам счастливого Праздника Воскресения, сэр.
— Спасибо.
Клиент уселся лицом к гробу; с его охлаждающей оболочки поднимался пар. Он прижал к уху трубку и начал громко говорить в микрофон:
— Флора, дорогая, ты меня слышишь? Кажется, твой голос уже доходит до меня…
“Когда умру, — подумал Герберт Шонхейт фон Фегельзанг, — потребую в завещании от своих потомков, чтобы оживляли меня на один день каждые сто лет. Буду следить за судьбами человечества”. Однако это было бы довольно дорого для его потомков — он хорошо знал, что бы это означало. Раньше или позже они взбунтовались бы, велели вынуть его тело из холодильника и — не дай бог! — похоронить.
— Погребение тел — это варварский обычай, — буркнул он сам себе. — Реликт периода зарождения нашей культуры.
— Разумеется, сэр, — подтвердила секретарша, сидевшая за пишущей машинкой.
В переговорной многочисленные уже клиенты разговаривали со своими полуживыми родственниками. Другие сидели спокойно, ожидая, пока каждому из них доставят нужный гроб. Эти верные люди, регулярно приходящие сюда, чтобы навестить своих умерших, производили приятное впечатление. Они поддерживали полуживых в периоды их мыслительной активности и передавали им вести о том, что происходит в окружающем мире. И, разумеется, платили Герберту Шонхейту фон Фогельзангу. Мориторий был прибыльным предприятием.