— Другой дороги нет.
Вольмэй внимательно посмотрел на него.
— Да, мы можем надеяться. Ты пережил нападение на твой разум — у тебя хватило сил противостоять ему. Это удивительно! В тебе что-то кроется, нечто, что помогает тебе, и потому я надеюсь.
— Хотел бы я знать, что это!
— Хорошо, когда мужчина знает себя. Но мой народ тебя боится. Им будет очень трудно не найти в тебе ничего плохого. Понимаешь?
— Да. Мы все боимся друг друга.
— А ты теперь уже не боишься?
— Страшно боюсь! Но еще больше боюсь не сделать этой попытки.
— Я бы не хотел стать причиной твоих неприятностей.
— Ты же сказал, что другой возможности нет.
— Это верно.
— Тогда ты должен доставить меня в деревню и все им объяснить. Или, если сейчас подходящее для этого время, доставь меня к мужчинам.
Вольмэй с интересом посмотрел на него.
— Ты многое с нас узнал!
Монт почувствовал странную гордость, как будто услышал комплимент своему профессионализму.
— Очень хорошо! — Старик, прищурившись, посмотрел вверх, на кроны деревьев, как будто пытался сосредоточиться, и с минуту молчал.
Монт проследил за его взглядом и увидел маленькое красно-коричневое животное, прятавшееся в ветвях и не сводившее взгляда своих большущих глаз с Вольмэя. Через мгновение зверек исчез.
— Я послал им сообщение, — сказал Вольмэй. — Все будет готово.
— Благодарю тебя.
Старик встал и подошел к дереву.
— Теперь мы чего-нибудь поедим, а потом поспим.
Пойдем завтра утром.
Они пришли в деревню к вечеру. Белое солнце стояло еще довольно высоко над деревьями, будто медля продолжать свой путь. Выраставшие из воды скальные стены каньона, как грязные, старые зеркала, отражали его свет. Водопад в конце каньона был оазисом прохлады, а серебристая река на дне ущелья казалась знакомой и зазывающей.
Казалось, все было, как тогда, и в то же время совершенно иным. На этот раз у реки не играли дети и ни один взрослый не бегал бесцельно взад и вперед.
Над деревней висела атмосфера напряженного ожидания, смешанная со страхом и злобой.
Мердози разожгли на возвышающемся краю скалы большой костер и собрались вокруг высоко вздымавшегося огня — голые тела сомкнулись, темные глаза пристально смотрели.
Монт шел за Вольмэем вверх по извивающейся тропинке. Он не смотрел в эти внимательные глаза. Он смотрел себе под ноги и бодро шагал вперед.
Он казался себе нагим, всеми брошенным л одиноким.
Он не находил ничего, что могло бы его поддержать. Он был беспомощным.
У него не было ни защитников, ни знаний, ни разума.
Он шел на суд к чужим судьям и чужим присяжным, ничего не зная об их мере правоты и неправоты, вины и невиновности. Он даже не знал, что он сделал и чего не делал. Он не знал, чем он был.
С ним перед этим судом стояли все люди Земли. Кто он такой, чтобы выступать представителем целого мира? Конечно, есть много людей лучших, чем он…
Но если действительно знать все, что можно было знать о землянах — пригласили бы его тогда в свой дом?
Он прошел мимо горящих взоров и встал у костра спиной к огню. Было очень жарко. Монт не знал, долго ли выдержит это.
Молодой мужчина с вертикальными голубыми полосами появился перед ним и протянул ему тыквенную бутылку с темной пахучей жидкостью.
— Выпей это! — сказал он. — Выпей это, чтобы твоя душа открылась перед нами.
Монт поднес бутылку к губам и выпил все, что в ней было. Жидкость напоминала крепкое вино.
За его спиной полыхал огонь. Круг глаз сужался и сужался.
Небо начало вращаться.
Я не хочу ничего скрывать. Я хочу впустить их. Я хочу, чтобы они все узнали, увидели, почувствовали…
Черная тьма и яркий свет смешались.
Глаза.
Они были в, нем, в его душе, и внимательно смотрели.
Стук.
— Кто там?
— Я. Смех.
ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ, КТО Я?
Я Монт Стюарт. Если разум конфронтирует с чем-то новым, он пытается это хотя бы разумно объяснить…
Вопрос: Это то, что ты скрывал в себе всю свою жизнь?
Ответ: Да. Мне стыдно. Всегда было стыдно.
Смех.
Вопрос: Ты не знал, насколько это ничтожно и неважно?
Ответ: Да, не знал.
Вопрос: Ты знаешь так много и так мало. То, что ты хотел нам назвать — это имена? Иуда? Писарро? Наполеон?
Ответ: Это некоторые из имен.
Вопрос: Эйнштейн? Толстой? Ганди?
Ответ: И это тоже они.