* * *
Штрафные батальоны не прошли
В прорыв — огонь был встречный слишком плотным.
Мы полегли. Фуражки и пилотки,
Погоны, ордена… Родной земли
Ни пяди мы сегодня не отбили.
А ведь вчера мы ели, пили, были…
Есть разница, в какой погибнуть пыли?
Окопной или лагерной? Для нас
Уже неважно. Выполнив приказ,
Мы умерли. И вы про нас забыли.
Хотя теперь нам, в общем, все равно,
Что наши внуки-правнуки — говно…
Мы знали, что за нас все решено,
Но нам на это было наплевать.
Мы понимали: Родина нам мать,
И прожили, что было нам дано.
Служили и грешили. Полегли.
Лежим в своей пыли.
Летим в чужой дали…
* * *
Наш тренер — профессионал…
Он — дока в постановке всей игры,
и мы терпели до поры,
когда себе разрядку он давал,
когда про деликатность забывал.
Когда был тренер зол и груб,
когда он, хлопнув дверью, уходил,
мы говорили, что он тратит много сил,
что спорт он любит и игру —
и надо бы простить его хандру.
Любил наш тренер повторять,
что тоже всех готов простить,
лишь стоит нам про все забыть
и преданность команде сохранять —
чтоб ни на что ее не променять.
А если кто решал уйти,
наш тренер заявлял на этот счет:
«Тщеславие, неблагодарность, лень, расчет…
Боятся трудностей, сбиваются с пути…»
«Покойники» — так он о них шутил.
Да, из того, что я узнал,
люблю игру, люблю азарт,
но почему нельзя назад,
в команду ту, в которой начинал —
неясно мне — я тренеру сказал.
В ответ — все в рамках тех же схем:
«Там вмиг лишишься формы ты
и не достигнешь высоты.
Тебя заело честолюбие совсем…» —
образчик логики. И так примерно всем.
Кто знает, чем когда влеком,
команду не одну он сам сменил.
Но проповедовал всегда и свято чтил —
команде преданность — свой основной закон.
Единственной — в которой тренер он.
Вот календарь сезона полистав,
рвать волосы вновь тренер наш готов —
для гола верного необходим комплект голов.
Но все ушли, от крика вечного устав.
И нужно снова набирать состав…