— Если вы это всерьез, то я согласна.
…Семь месяцев замужем Нина за Вороновым. Ей не на что жаловаться. Муж неизменно внимателен и предупредителен. Но никогда не проявляет он большой, покоряющей нежности. Он словно хранит что-то для одного себя, не допуская к этому никого, даже ее, жену. А ведь не такой представлялась ей в девичьих грезах супружеская близость… И она больно вспоминает два, а считая сегодняшний, — три случая, когда муж и вовсе отгораживался от нее.
Вот так же потемнели и как будто сдвинулись его большие глаза, когда она однажды спросила:
— Ты любил раньше, Сашок?
А на третий день после свадьбы он вдруг резко выключил радиоприемник в момент, когда Козловский так замечательно пел арию Ленского.
Тогда он тоже замкнулся в себе, обронив:
— Ничего, Нинок… Ничего. Не обращай на меня внимания.
Нина улыбнулась и легко тряхнула головой. Пусть она выглядит еще совсем наивной и неопытной, пусть она и в самом деле не все в жизни понимает… Но она верит, знает, что в ее сердце неиссякаемый родник нежности и она всю ее отдаст Саше. Недостаток ума она восполнит любовью, неопытность — самоотверженной терпеливостью, а наивность… Наивность не такое уж плохое качество, кое-кто даже нарочно старается быть наивным… К тому же не вечно она будет наивной.
Пока Александр умывался, Нина украдкой вторично перечитала подпись под портретом:
«На снимке — бригадир маляров второго стройуправления Юрий Коротков. Он первый откликнулся на призыв бригадира третьего стройуправления Александра Воронова о развертывании предпраздничного социалистического соревнования и обязался выполнять ежемесячно не менее двух норм».
Ее осенило.
— Неправильно это! — сказала она громко.
— Что неправильно? — спросил Александр, вытиравший в это время лицо.
— Неправильно редакция поступает.
— Что такое? — искренно удивился Александр.
Нина поняла: причина огорчения мужа иная. Но это надо было еще проверить.
— Тебя — так без портрета напечатали, просто заметку микроскопическую. А ведь ты первый. Неправильно!
Александр посмотрел на Нину и весело расхохотался.
— Плохой из тебя Шерлок Холмс, Нинуха!.. Просто никудышный. Во-первых, моя заметка была вовсе не микроскопической… Во-вторых, Юрий вон какой красавец, а моей физиономией можно… читателей испугать.
— Вот и неправда! — возмутилась Нина. Она радовалась, что муж смеется от души, что исчезла его суровость. — Ты красивее его!
— Но ты сама говорила, что у тебя вкус не очень хороший.
— А у тебя характер не очень хороший. Все придираешься… — парировала она.
— Не буду больше. — Он протянул ей оттопыренный мизинец, совсем как мальчишка. — Давай мириться.
Она склонила набок голову.
— Тогда скажи, в чем дело. Чего вы с Коротковым не поделили.
Ох, уж, это женское любопытство! Увидев, как опять помрачнело лицо мужа, Нина чуть не прикусила язык. Но было уже поздно.
— Я сразу по портрету поняла, что он плохой человек, — решила она поправить дело.
— Неправда, Нинок… Юрий хороший… он прекрасный человек! И причинил мне страдания вовсе не потому, что хотел… Так бывает.
Нина окончательно растерялась. Если этот чужой, незнакомый ей человек — прекрасный, то как он мог причинить Саше страдания? А если это и случилось, то зачем Саша скрывает от нее? И почему Саша называет его не по фамилии, а по имени — так обычно называют друзей?..
Эти вопросы тревожили ее и во время завтрака, когда она заботливо подкладывала Саше пудинг.
Неожиданно прозвучал звонок.
Открыв дверь, Воронов увидел Короткова.
— Здравствуй, Саша, — сказал тот несмело.
В жизни Воронова приключались и бо́льшие неожиданности, но все же он опешил так, что долго не замечал протянутую руку нежданного гостя. Коротков был смущен, видимо, еще больше.
Мужчин выручила Нина:
— Проходите, пожалуйста… Раздевайтесь.
Минуты, пока Коротков снимал пальто и шляпу и усаживался на предложенный ему стул, прошли в натянутой тишине.
Но вот Коротков заговорил. Негромко и, казалось, через силу.
— Ты извини меня, Саша, что я в выходной тревожу… И вы… извините, не знаю, как вас…
Воронов понял, что больше молчать нельзя.
— Знакомься, Юрий, — сказал он торопливо. — Моя жена — Нина.
— А я вас уже знаю! — воскликнула Нина. — Мы только что видели ваш портрет в газете. Только там вы интереснее.
Она сказала это непосредственно и искренне, ибо теперь убедилась, что ее муж в действительности нисколько не хуже.