Седоволосый пассажир опустил руку с газетным листом. Помолчав, он посмотрел на мою жену.
— А ведь как, должно быть, не хотелось Ване умирать именно в этот день? И он мог не умереть. Кто посмел бы упрекнуть его? Он сделал все возможное, израсходовал все патроны и уже садился на землю!
Жена молчала.
Пассажир повернулся к старику.
— Это случилось в вашем селе, папаша. Аэродром помните?
— Ага, — откликнулся старик; казалось, он слушал не очень внимательно, погруженный в собственные воспоминания.
— Указом Президиума Верховного Совета СССР, — продолжал, словно цитируя газету, седоволосый пассажир, — летчику, старшему лейтенанту Иванову Ивану Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза.
…Закончен был и второй рассказ. За окнами вагона сгустилась мгла. Казалось, что и тишина в вагоне сгустилась, к ней хотелось прислушаться.
— А это где была схватка-то самолетов? — спросил старик неожиданно.
— Да у вас же! Где еще?.. В газетах тогда писали просто: «действующая армия».
Старик решительно мотнул головой.
— Не-э… У нас такого не бывало. Не слыхали мы.
— Но позвольте! — седоволосый пассажир был озадачен.
— Не было, — уверенно повторил старик. — Где еще, — пожалуйста, а у нас воздушных боев не было. И какой город у нас поблизости? Нет города.
Молчание длилось долго… Очень долго. Седоволосый пассажир, раньше и не выглядевший пожилым, как-то сразу постарел. На его лице появились новые морщины, и плечи его заметно опустились и исчезла во взгляде уверенность.
— Неужели это может быть?.. Как же Ваня погиб? Города и в самом деле поблизости нет никакого… Как же я столько лет не обращал внимания?.. Неужели это не мой Ваня таранил самолет врага…
Потом он успокоился.
— Все равно я твердо знаю, что если с моим другом случилось нечто подобное, он, несомненно, поступил так же, как его тезка и однофамилец, ставший бессмертным.
Последнюю фразу он произнес звенящим голосом.
— А может, папаша, вы еще и ошиблись? Я теперь все на месте выясню.
Он сказал это так тихо, что старик, пожалуй, и не услыхал. Во всяком случае спорить он не стал.
Ночью наши временные попутчики выходили из вагона: чтобы добраться до того села, им надо было пересесть на другой поезд.
Я поднял было мешок старика, но его отняла у меня жена.
Сойдя на перрон, старик сказал жене:
— Благодарствуем.
Мы обменялись рукопожатиями, и наш поезд двинулся дальше. На следующей станции в купе вошли новые пассажиры, но до утра мы с ними не разговаривали.
Утром жена спросила:
— Как называется то село?
Я не запомнил.
Жена с укоризной посмотрела на меня… Я имел право ответить ей таким же взглядом. Но что от этого изменилось бы?
Мы очень поздно, непоправимо поздно спохватились, что не переспросили, не записали название села, раньше бывшего для нас лишь географическим понятием, а теперь незабываемо дорогого, как дороги названия — Ленинград, Сталинград, Одесса и многие другие.
ОТКРЫТКА НАШЛА АДРЕСАТА
Памяти Мити Видгофа.
В наше время очень популярны конференции покупателей, читателей, кино- и теазрителей.
Не знаю, были ли где-нибудь собрания корреспондентов и адресатов. Почтовое отделение, обслуживающее дом, в котором я живу, таких не проводило.
А жаль. Там обязательно обратили бы внимание работников связи на то, что газеты доставляют подписчикам не рано утром, до ухода на работу, а в обед, что даже в черте города письма путешествуют нередко по несколько суток, что, случается, вам сразу вручают два извещения о денежном переводе, в том числе вторичное с предупреждением о том, что если в ближайшие три дня вы не получите деньги, они будут отправлены обратно.
Естественно, что на подобной конференции связисты оправдывались бы тем, что невероятно вырос и непрерывно растет объем работы: все стали выписывать газеты и журналы, каждый день заселяются новые дома, и не всегда сразу они имеют четкий адрес, и жильцы забрасывают заявлениями о переадресовках. Тысячи заявлений. Все это правда.
Но я на таком собрании рассказал бы, в каких сложных и трудных условиях работали связисты в военные годы и какую радость можно принести адресату, если думать о нем, как о человеке, которому очень нужно, чтобы о нем думали, и который этого заслуживает.