— Фуухх, можжет лучше в бутылочку сыграм? — похабно подмигивая девчонкам, предложил Эммет. И только через минуту до меня дошло, что я согласился с этим предложением, так же рьяно и весело как оно было сделано.
Из множества пустых бутылок была извлечена самая красивая и удобная для кручения и Флер начала игру. Бутылка крутилась до невозможности долго и когда, наконец, ее горлышко указало на Эммета, мне хотелось начать возмущаться. Их поцелуй вызвал во мне какое-то странное собственническое чувство, которого я уверен раньше никогда не чувствовал. По мировому закону справедливости, когда я крутил бутылку, она указала на Натана.
— Вот больше ты и не сможешь говорить, что не целовался с парнем, — ехидно заметил я, прежде чем, притянуть лицо Ната к своему за уши и почувствовать себя Брежневым.
Было еще множество странным и смешных поцелуев и глотков вина прежде, чем горлышко бутылки указало на Флер. Я так долго этого ждал, что не смог уследить за тем моментом, когда ее мягкие губы накрыли мои. Прежде чем мой опьяненный мозг заработал, требуя углубить поцелуй, Флер его закончила, а Эммет уже начал заново раскручивать бутылку.
И только сейчас скрывая для меня веселый гомон друзей и все прочие звуки, в моих ушах зазвенели насмешливые слова матери и Эммета. Она приехала ко мне не ради праздника, а ради меня. Все, что было между нами в прошлом, проносилось в моем сознание сплошной вереницей картинок. Чтобы в ее жизни не случилось, она приходила ко мне, чтобы получить поддержку, чтобы разделить радость. Она приходила ко мне, потому что любила и сейчас, в отличие от прошлого, она заметила меня вовремя. Решив изменить судьбу Гарри Поттера, я менял и множество других, и пусть на этот раз все они будут счастливы.
После еще двух выпитых бутылок вина чувство самосохранения взяло вверх, все решили разойтись и подышать свежим воздухом. Эммет сильно шатаясь, но все же довольно уверенно, направился в ванную комнату. Куда пошли Натан и Ника, и чем они там будут занимать, мне думать не хотелось.
— Идем, я хочу показать тебе кое-что, — Флер хоть немного и шаталась, но уверенно тянула меня на улицу. Правда все же скинула туфли, прежде чем выйти из дома. Трава от росы была влажной и вейла быстро шагала вперед куда-то в яблоневый сад. Она петляла между деревьев, уверенно держа мою руку в своей, и поминутно бросая на меня заинтересованные и ироничные взгляды. Наконец, мы пришли к нужному месту. Восьмигранная беседка, увитая девичьим виноградом, была совершенно не видна из дома, так что я даже и не знал, что она здесь стоит.
— У тебя очень красивый дом, — прошептала Флер, и хотела было шагнуть в беседку, но споткнувшись, стала падать. Успев поймать вейлу, я аккуратно поставил ее на ноги, но все еще крепко прижимал к себе.
— Почему ты все-таки согласилась приехать? — вопрос так давно крутился на языке, но я не решался его задать. А сейчас, когда вино вскружило голову, а ее губы были так близко от моих, я уже не боялся его задать.
— Ты знаешь ответ, — тихо прошептала Флер сокращая и без того крохотное пространство между нашими лицами. Губы ее мягкие и сладкие безропотно уступали моему натиску. Она позволяла мне целовать ее со всей страстностью и жадностью, на которую я был способен.
— Я так много всего знаю, но так мало, в чем уверен, — перестав целовать Флер, прошептал. Не знаю, зачем мне это было нужно, но я так хотел услышать это. Так хотел, чтобы она, наконец, это сказала.
— Я здесь, потому что люблю тебя, — возможно, она поняла и приняла смысл игры, а возможно она просто, так же как и я хотела, чтобы эти слова были произнесены вслух.
Мы пробыли в беседке еще минут двадцать, просто смотря друг на друга. За день Флер устала, и как бы она не храбрилась, стараясь держать спину прямо, а голову высоко, я видел, что ей хочется спать. Подняв ее на руки, я пошел к дому. Свет почти нигде не горел. Услужливые домовики, наверное, везде прибрались и довели незадачливых гостей в приготовленные им комнаты. Хоть я и знал, где была комната Флер, я отнес ее в свою спальню.
— Спокойной ночи, — я думал уйти из комнаты и позволить ей выспаться или же сесть в кресло рядом и наблюдать за ее сном, как делал и раньше, но у Флер были свои мысли на этот счет. Изловчившись, она швырнула подушку в дверь, чтобы отрезать мне путь к отступлению. Удар был довольно меткий, но столь грубого обращения с собой подушка не вынесла и порвалась, усыпав всю комнату белыми перьями, как снегом.
— Значит, я должен остаться? — насмешливо спросил я, ложась рядом и обнимая девушку.
— Всегда, — невнятно пробормотала Флер, засыпая на моем плече. Наблюдая за ней, я и сам не заметил, как уснул.