Он будто искал во мне тот мой детский взгляд и того мальчишку, отчаянно не желавшего увидеть смерть родителей и то, как Гарри станет козлом отпущения. Но того мальчишки уже не было, так же, как не было его родителей.
— У меня было много времени и возможностей обо всем этом подумать. Тот день, когда Питер был назван хранителем, а ты закричал "Нет", часто являлся мне в кошмарах. День, когда все рухнуло. Признаться, я был рад, когда Альбус сказал, что вам с братом будет лучше у тети с дядей. Я не знал, как воспитывать детей. Не знал, как мне смотреть тебе в глаза без осознания того, что прислушайся мы к твоему крику, окажись я меньшим трусом, чем есть, и они были бы живы. Так что, убедив себя в том, что с вами все будет хорошо, я отправился сделать то, что должен был. Мне не нужна была правда и причина, побудившая Питера на этот поступок. Мне нужна была его голова. Но ведь он был крысой, а крыса всегда знает, когда нужно сбежать с корабля. Так я оказался там, где у меня появилось много времени на раздумья и переосмысление своей жизни.
Да, времени и вправду в тюрьме на это очень много. Ничто не делает из тебя мудреца или философа лучше, чем Азкабан, если ты не сойдешь с ума, конечно. Но кому это когда-то мешало?!
Сириус уже не смотрел на меня, хотя его взгляд и был направлен в мою сторону. Я думаю, сейчас перед его взглядом был тот клочок неба, который виден из окна камеры, или тот рисунок, который он сложил в своем воображении, неустанно смотря на трещины на стенах. В общем, что-то, что не давало ему сойти с ума там, но делало слегка сумасшедшим, когда он забывал или терял свои рисунок и трещины.
— Я немного сошел с ума, когда вышел из тюрьмы и воочию увидел, что предатель мертв. Ведь то, что стало моей одержимой идеей, исполнилось, и сначала мне было этого достаточно. Потом я вспомнил о Гарри и, смотря на него, вспоминал свое детство и все те выходки, что мы творили с твоим отцом. Я дистанцировался от плохих воспоминаний, в которых был ты, и позволил себе замкнуться только в хороших. Построил утопию сам для себя.
Блэк хмыкнул и, тяжело вздохнув, сел обратно в кресло. Позвав домового эльфа, он попросил принести виски. Мы выпили с ним в тишине.
— А потом я стал читать газетную подшивку за все эти годы. Твоя жизнь не особо отличалась от моей. Проснуться в детском доме после того, как на твоих глазах убили мать, не знать, где твой младший брат. Быть одним одаренным и непонятым среди брошенных детей. А ведь дети порой бывают необычайно жестоки с теми, кто хоть в чем-то отличен от нормы. Ты смог исправить всю свою дерьмовую жизнь, несмотря на детский дом, отречение и то, как другие чистокровные волшебники смотрели на тебя. Ты подтвердил свое причастие к одной из древнейших чистокровных семей. Стал заботиться о брате. И ты сделал то, что не удалось мне — раскрыл правду и добился справедливости. А я, побоявшись своей боли и страхов, не отблагодарил тебя.
Он замолчал, совершенно не представляя, как это нужно сделать теперь. Выпил еще бокал, залпом.
— Я благодарю тебя, Джаспер. И хочу, чтобы вы с Гарри переехали ко мне. А не жили там, где... Вы живете.
— Думаю, что у Гарри ты можешь спросить сам, а я благодаря своему отречению уже давно живу самостоятельно в поместье Эвансов, — налив себе виски, я медленно цедил его сквозь зубы. — Я принимаю твою благодарность, и спасибо тебе за то, что ты все это рассказал.