Он чувствовал, что должен поделиться с кем-то. С этой девушкой, с Лиз? Но она принадлежит к другому миру, у которого свои собственные нормы, а нормы, по которым живут другие, покажутся ей нелепыми, абсурдными.
Ну, тогда Филипп. Филипп поймет.
В клинике в эти предрассветные часы — было около трех утра — стояла тишина. За дверью палаты, мимо которой проходил Деон, раздался стон, прозвучавший в тишине непривычно гулко. В коридоре ему встретилась няня, неслышно проплывшая мимо, как бледный призрак.
Филипп был в ординаторской отделения С-5. Деон плюхнулся в кресло напротив него.
— Закончил?
— Ja. Мы так и не были в операционной. Кровотечение остановилось после того, как больному влили пинту крови. Теперь до обхода. Извини, что вызвал тебя.
— Ерунда.
Филипп внимательно посмотрел на него.
— Ты ко мне?
— Господи, Филипп, ну и ужаса я сегодня нагляделся.
Филипп только чуть вздернул брови, слушая рассказ Деона, и больше никак не реагировал.
— Если они схватят этого ублюдка, они обязаны на площади публично кастрировать его, — закончил Деон и в ярости рубанул рукой по ладони.
У Филиппа дернулись уголки губ.
— Если б ты пожил в Шестом округе, как я, тебя бы это не поразило. Там и не такое случается, это еще не самое страшное. Когда все интересы человека сводятся лишь к тому, чтобы выпить да переспать с женщиной… А что еще они видят в жизни?
Он произнес это без гнева, без возмущения, не осуждая и не оправдывая. Спокойным голосом, каким устало замечают: «Такова жизнь».
— Не вини во всем этого человека, которого, будь твоя воля, ты бы кастрировал. Осуждать, так осуждай и условия, в которых он вырос таким и вынужден так жить. Об этом тоже нельзя забывать.
— Животное, самое последнее животное не способно на такое! — в ярости возразил Деон. — Условия! Это не оправдание насилия…
Филипп смотрел на него, отрешенный и спокойный. Возмущайся, казалось, говорил его взгляд. Оскорбляйся. Но станешь судить, не забудь о сострадании.
Глава седьмая
Он вернулся, когда веселье уже затихло: было почти шесть часов утра. Автомобилей поубавилось.
Деон хотел и в то же время не хотел возвращаться и все-таки приехал. Конечно, не ради вечеринки самой по себе. В серых предрассветных сумерках все это казалось тем белее бессмысленным. Так или иначе, он и не собирался здесь задерживаться: через несколько часов предстояло заступать на дежурство, но ему хотелось снова увидеть ту девушку. Она была неясна ему, но как будто бы многое обещала, и эта неопределенность казалась такой привлекательной в сравнении о четкой определенностью жизни врача при больнице.
Он снова взобрался вверх по склону, прошел через ворота в несуществующей ограде. За то время, что он отсутствовал, здесь прибавилось лежачих тел и совсем не стало танцующих, хотя музыка продолжала греметь. Рассвет безжалостно высвечивал жалкие, расслабленные сном, опухшие лица. Он испытал какое-то смешанное чувство отчаянного разочарования я необычайного облегчения, убедившись, что его блондинки нет среди них.
Хеймиш Дентон сидел на кухне в обществе трех завзятых выпивох. Они приветствовали Деона ревом восторга. Он молча отвел руку, протягивающую ему бокал.
— Где вас черт носил? Держу пари, прижали какую-нибудь, а?
— Кто эта высокая блондинка, ее зовут Лиз? — только и спросил Деон.
— Лиз? — оторопело переспросил Хеймиш. — Блондинка?
— Да, — теряя терпение, подтвердил Деон.
— Лиз? Может, это Лиз Ричардсон? Нет, ее не было. Да она и не блондинка. — Его качнуло, он чуть не упал но вовремя успел за что-то ухватиться. На его лице появилось драматическое выражение — он размышлял. — Сейчас скажу, кто это. Лиз Меткаф, вот кто. Роскошная девка. — Он повернулся к мужчине, составлявшему пирамиду из пустых бутылок и стаканов. — Питер, ты видел Лиз Меткаф?
Питер кивнул, боясь отвести глаза от своего сооружения, и Хеймиш, повернувшись к Деону, хитро подмигнул.
— Совершенно точно. Лиз Меткаф. Где она? Горячая девчонка. Черт-те что…
— Она еще здесь?
Бутылка наверху пирамиды качнулась, но Питер ловко подхватил ее, спасая остальное сооружение.
— Уехала! — равнодушно бросил он. — Подхватила кого-то и смылась.
Это задело Деона. Непонятно почему, а задело.
— А где ее можно найти? Чем она занимается?
— Занимается? Лиз Меткаф? — Хеймиш расхохотался. — Ничем не занимается. Разъезжает по вечеринкам.