Девушка, одетая в джинсы и грязную розовую блузку, шагнула прямо в пятно неяркого света, падавшего на аллею из кухонного окна. На девушке было слишком много косметики; ее расчесанные на пробор волосы закрывали лицо.
- Я.., ну.., я видела вас раньше на заправочной станции. Я сначала не поверила, что это вы. Я слышала от одной девочки, которую как-то встретила, что.., вы знаете.., вы можете, ну...
Молва, прошедшая среди беглецов... Она следовала за ней от Далласа до Сент-Луиса, от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка.
Похоже, что сейчас ее репутация самого большого простака В мире дошла и до маленьких городков вроде Вайнетта. Франческе хотелось повернуться и уйти. Ей очень хотелось так сделать, но ноги не могли сдвинуться с места.
- Как ты нашла меня? - спросила она.
- Я.., ну.., я спрашивала. Кто-то сказал мне, что вы остановились здесь.
- Как тебя зовут?
- Дора, Дорали. - Девушка подняла сигарету, зажатую между пальцами, и затянулась.
- Стань-ка к свету, чтобы я могла тебя разглядеть.
Дорали неохотно подчинилась, двигаясь так, будто переставлять ноги в красных полотняных теннисных туфлях стоило ей нечеловеческих усилий. "Не больше пятнадцати лет, - подумала Франческа, - хотя, конечно, она будет утверждать, что ей уже восемнадцать". Подойдя ближе, Франческа всмотрелась в лицо девушки. Зрачки не были расширены; говорит запинаясь, но разборчиво. В Нью-Йорке, если у Франчески возникало подозрение, что девушка употребляет наркотики, она отдавала ее в старый приют в Бруклине, где работали монахини, специализировавшиеся на помощи подросткам-наркоманам.
- Когда ты ела что-нибудь приличное? - спросила Франческа.
- Я сыта, - вызывающе ответила девушка.
Кондитерские бары, подумала Франческа. И пеностироловые чашки с химическим желе. Иногда уличные дети сбрасывались и кормились около забегаловок.
- Давай-ка зайдем внутрь и поговорим.
- Пожалуй. - Девушка пожала плечами и бросила сигарету на аллею.
Франческа вела ее к кухонной двери, а в ушах звучал насмешливый голос Холли Грейс:
- Ты и твои подростки-проститутки! Позволь уж правительству заботиться об этих детях, как это и положено. Клянусь Богом, у тебя совсем нет здравого смысла!
Но Франческа знала, что у правительства не хватает приютов, чтобы позаботиться обо всех этих детях. Власти просто отсылали их к родителям, где, как правило, все начиналось сначала.
Впервые Франческа столкнулась с проблемой беглецов в Далласе после того, как сделала одно из своих первых телешоу. Передача была посвящена проституции в подростковой среде, и Франческа была просто поражена той властью, которой обладали сутенеры над девочками, еще почти детьми. Сама не понимая, что делает, она взяла двух девочек домой и изводила социальные службы до тех пор, пока не пристроила их в воспитательные дома.
Слухи о Франческе потихоньку распространялись, и каждые несколько месяцев ей на руки сваливалась беглянка. Сначала в Далласе, потом в Лос-Анджелесе, потом в Нью-Йорке, выходя поздно вечером с работы, она могла встретить за порогом очередную девочку, до которой дошла молва - Франческа Дей помогает девушкам, попавшим в беду. Часто они просто хотели есть; иногда им нужно было куда-то спрятаться от сутенеров. Они были неразговорчивы - этим девочкам слишком часто отказывали. Они просто сутулились перед ней, как эта девочка, куря сигарету или кусая ногти и надеясь, что Франческа Дей поймет, что она - их последняя надежда.
- Я должна позвонить твоей семье, - сказала Франческа, разогревая тарелку с остатками еды в микроволновой печке и ставя ее перед девочкой рядом с яблоком и стаканом молока.
- Мою мамашу не колышет, что со мной творится, - ответила Дорали, нагнувшись над столом так низко, что волосы почти коснулись стола.
- Все равно я должна позвонить ей, - твердо заявила Франческа. Пока Дорали расправлялась с едой, Франческа набрала номер в Нью-Мехико, который неохотно дала ей девочка. Дорали была права. Ее мамашу действительно ничего не интересовало.