- Неужели ты думаешь, что я не сообщила бы тебе сразу?
- Кто знает...— ответила она и замолчала.
- Уверяю, даже если Грег остался навсегда в том времени, я не стану это утаивать. Уж тем более от тебя!
- Благодарю за доверие, - вежливо произнесла Рената.
Мы замолчали. Мне хотелось как можно скорее закончить разговор и снова погрузиться в мир, где были лишь я и Грег. Однако Рената медлила.
- Лера не появлялась? - спросила она после паузы.
- А должна была? - напряглась я.
- Ну ты же видела!— раздраженноответила Рената.— Она явно не в себе! И эта странная рука…
«Можно подумать, вампиры могут быть в себе!»— мелькнула в моей голове мысль, но я оставила ее при себе.
- Хочу связаться с Атанасом,— продолжила она,— может, он что-то знает про подобную аномалию. А ты заметила ее новый имидж?
«Ренате скучно,— предположила я.— И я сейчас для нее вместо Грега? Чего она хочет? Просто поболтать?»
- Имидж вполне нормальный,— нехотя ответила я.— А Лера еще будучи обычной девушкой казалась мне глуповатой. Так что можно лишь порадоваться, что она сейчас представляет себя актрисой немого кино, а не, скажем, какой-нибудь стриптизершей из Лас-Вегаса. Она ведь до знакомства с Дино работала танцовщицей
гоу-гоу в ночном клубе.
- Вот-вот!— явно обрадовалась Рената - Тупая девка! Вампир из нее еще тот! Надо было закусать ее до смерти! - агрессивно добавила она.
- Ладно, я пойду, - быстро произнесла я, так как подобный поворот разговора совсем меня не устраивал.
- Я хотела предложить тебе забрать картины, - торопливо сказала она. - Но ведь ты к себе не пригласишь?
- Извини, но нет! Сколько можно это обсуждать. Что за картины?
- Ты же сама просила! Помнишь тот триптих, где Грег?
- Ах да!— обрадовалась я.— Я и не мечтала, что ты захочешь с ними расстаться.
- Думаю, что тебе они сейчас нужнее, ответила она.— Можешь забрать в любое время.
Я воодушевилась.
- Могу приехать прямо сейчас!— сказала я.
- Хорошо,— невозмутимо ответила Рената.
Я быстро собралась и вышла из дома. И хотя Рената жила буквально через пару улиц, я решила, что удобнее будет поехать на джипе. В руках большие картины я все равно бы не донесла.
Поднявшись на нужный этаж, решила вначале зайти в квартиру Грега, принадлежавшую теперь мне. Я открыла дверь своим ключом, включила свет в холле и остановилась, прислушиваясь к тишине. Холодок побежал по спине, настолько неприятно мне стало. Последний раз мы были здесь вместе с любимым. И вот опять эта пустота! Я ощущала его отсутствие на физическом уровне, и это причиняло мне постоянную боль.
Я скинула дубленку и прошла в огромную гостиную. Тронула выключатель у двери.
В простенках зажглись бра в виде золотистых и черных шаров и осветили плотно закрывающие окна темно-малиновые портьеры. Из-за обилия черного, малинового, красного цветов комната выглядела довольно мрачно. Причем преобладал именно черный. Диваны и кресла были обиты малиновой кожей, на них громоздились черные бархатные подушечки с золотыми кистями на уголках. Пол покрывал ковер с рисунком из крупных темно-красных гербер. Стены и потолок поблескивали матовым золотистым узором по черному фону тканевых обоев. Обилие грубоватой черненой ковки придавало комнате еше большую мрачность. Я подошла к огромному портрету, висящему на одной из стен. Это был Грег. Он стоял, откинув голову и глядя словно поверх зрителей. Я видела разметавшиеся по плечам вьющиеся длинные волосы, живой взгляд, румяное худощавое лицо. Он был изображен в распахнутом пальто, с вязаным длинным шарфом на шее. В руке держал какую-то рукопись, свернутую трубочкой. Его лицо поражало вдохновенным выражением и какой-то неуемной жаждой жизни. Рената, несомненно, изобразила его в человеческом облике таким, каким он был еще до превращения. И, видимо, сейчас он выглядел именно так. Возможно, поэтому Рената захотела отдать мне картину. Я знала, что у нее имеются еще полотна, где Грег также изображен простым смертным. Я постояла какое-то время, не сводя с его румяного лица пристального взгляда, потом резко отвернулась и вышла из квартиры. На душе камнем лежала боль, мне даже было трудно дышать.
«Я верну тебя сюда любым путем! - думала я.— Чего бы мне это ни стоило! Иначе нет смысла жить!»
Перейдя лестничную площадку, я стукнула в дверь. Потом толкнула ее, она оказалась не заперта. Я вошла внутрь и нашла Ренату в мастерской.
- Я жду тебя,— сказала она.
Увидев, что Рената снова в траурном фиолетовом платье, я помрачнела. Но она выглядела спокойной. На полу стояли три картины. Видимо, она только что сняла их со стены.
Узкие боковые части триптиха изображали Грега в темном полуразрушенном доме. На левой он находился посередине ободранной, заваленной мусором комнаты, его лицо, искаженное страданием, было залито слезами, в руках он держал свернутую веревку. На правой он стоял на грязной деревянной скамеечке и тянулся вверх, прилаживая веревку с петлей на конце к крюку на потолке. Центральная часть триптиха изображала идущего Грега. За его спиной висела все та же веревка, только уже без петли. Вампир с мертвенно-бледным лицом, прозрачными голубыми глазами и выражением холодного безразличия двигался прямо на зрителя. Так и казалось, что он сейчас выйдет из картины. Я вздрогнула и коснулась рукой полотна. Потом повернулась к Ренате.
- Послушай,— начала я, внимательно наблюдая за выражением ее лица, - я подумала… ведь ты легко входишь в нарисованные тобой картины. А здесь Грег изображен как раз перед повешеньем. Может, если ты войдешь туда, то сможешь поговорить с ним?
Ноздри Ренаты дрогнули, губы поджались.
Я отошла от нее подальше. Она выглядела хмурой и словно смотрела в самую глубь картины, в ее нутро. Но вот она повернулась ко мне. Ее глаза казались непроницаемо-черными, и я не могла распознать их выражение, словно смотрела на отполированные угли.
- Я могу туда войти, - тихо сказала Рената, и ее лицо приняло более живое выражение, - но тебе это ничего не даст, ведь я окажусь перед самым повешением и последующим превращением. Вот если бы я нарисовала Грега уже после того, как он вновь стал человеком!
- Так нарисуй!— нетерпеливо произнесла я.— Иначе я сойду с ума от неизвестности! Я должна хоть каким-то способом с ним связаться! Узнать, что там происходит, жив ли он вообще!
- Легко сказать: нарисуй!— усмехнулась она. - Думаешь, все это создано исключительно по моему желанию?
- Конечно!— ответила я.— А как же еще?
- Я создаю картины иначе,— задумчиво проговорила она.— Словно кто-то водит моей рукой в этот момент, и сюжеты возникают будто бы помимо моей воли. Это трудно назвать вдохновением. Скорее я становлюсь участником какой-то неведомой мне игры. Но вот кто второй игрок, не знаю!
- Провидение, - машинально предположила я.
Рената отшатнулась, изменившись в лице.
- Ой, прости!— спохватилась я.
- Взвешивай, прежде чем сказать, - укоризненно произнесла она.
- Значит, у тебя сейчас нет порыва изобразить Грега после его обратного превращения? - уточнила я и погрустнела.
- Как видишь,— пожала она плечами.
- Я могу забрать себе этот триптих?
- Конечно! И то полотно, что в квартире Грега.
Консьерж помог мне спустить картины в машину. Когда я привезла их домой, то просто поставила в гостиной у стены. Они резко и неприятно контрастировали с той ясной светлой картиной, где мы кружились на летнем лугу, поэтому я отвернула их лицом к стене. А через какое-то время перенесла в кабинет Грега.
Последующие дни прошли без каких-либо особых событий. Я выходила из квартиры всего один раз, чтобы открыть счет в Сбербанке и положить деньги. Решила не просить у мамы ее паспорт, что-то ей объяснять, уговаривать, так как она, несомненно, начнет отказываться. Я просто открыла счет на свое имя, положила туда довольно крупную сумму и заказала пластиковую карточку, решив отдать ее маме и сообщить пин-код, чтобы она сама снимала оттуда деньги, когда захочет.
Больше я не выходила из дома. Мое существование стало похоже на полуявь-полусон. Подсознательно я ждала лишь одного— звонка Коли, а до этого не хотела никого и ничего видеть и слышать. Ябродила по квартире без всякой цели, часто плакала, и это хоть как-то облегчало душу и оживляло ее. Много времени проводила возле картин. Я подолгу сидела в гостиной и смотрела на нас с Гретом на фоне летнего пейзажа, потом шла в кабинет и застывала там перед триптихом. И чем дольше я оставалась в одиночестве, тем быстрее теряла последние остатки мужества и уверенности в благополучном разрешении ситуации. Время шло, ничего не происходило. Я пыталась понять тайный смысл взаимодействия Ренаты и ее картин, но истина ускользала от меня, прозрения не наступало, к тому же мой разум был словно затуманен беспрерывным горем, я не могла рассуждать логично. При одном воспоминании о Греге я впадала в жуткую тоску. Единственным утешением служил кулон с его кровью. Я открывала его, вдыхала запах, и мне казалось, что мой любимый рядом.